А. Лобин

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ИСТОРИЧЕСКИХ ЛИЧНОСТЕЙ В КАЧЕСТВЕ ГЕРОЕВ СОВРЕМЕННОГО КРИПТОИСТОРИЧЕСКОГО РОМАНА

А. С. Пушкин и Н. С. Гумилев в романах А. Бушкова, А. Лазарчука и М. Успенского

Изображение исторических лиц в произведениях художественной литературы, особенно в жанре исторического романа, явление закономерное. Криптоисторический роман, ставший в последнее время одним из самых популярных жанров исторической фантастики, по своим художественным особенностям очень близок к авантюрно-приключенческой разновидности исторического романа. В этом жанре чрезвычайно активно используется историческая фактура и антураж, в том числе и образы известных литераторов. Так героями романов А. Лазарчука и М. Успенского («Посмотри в глаза чудовищ», 1996) и А. Бушкова («АС: секретная миссия», 2006) стали Н. Гумилев и А. Пушкин.

Их образы в названных романах мало соответствуют тем, о которых пишут историки литературы: Пушкин становится тайным агентом некой Секретной Экспедиции Третьего жандармского отделения, а Н. Гумилев – адептом тайной эзотерической прогрессорской организации «Пятый Рим». Подобная трактовка представляется несколько неожиданной для массового читателя и тем более – для литературоведа. ¹

По версии А. Лазарчука и М. Успенского Н. Гумилев не был расстрелян Петроградской ЧК, а был выкуплен у нее «некоей таинственной организацией... обрел бессмертие и на протяжении уже восьмидесяти лет борется со злом, надвигающимся на человечество». ² Лазарчук с Успенским исходили из того, что на ход истории Земли влияет древняя цивилизация разумных ящеров. Мировой исторический процесс представлен авторами как результат деятельности эзотерических сообществ темных и светлых оттенков, созданных людьми, но пользовавшихся нечеловеческими знаниями. Поэт «Серебряного века» становится активным участником этой борьбы и в таком качестве изучает эзотерические практики, участвует в переговорах тайных обществ, командует партизанским отрядом в Отечественную войну и, в конце концов, разоблачает и побеждает терроризирующих человечество ящеров.

Роман «АС: секретная миссия» А. Бушкова по сути является новой версией гибели Пушкина, согласно которой он, тайный агент тайной службы, расследует деятельность древней и враждебной людям расы джиннов, которая стоят за кулисами всех исторических катастроф, включая эпидемии чумы в Европе. В качестве секретного агента поэт, преследует черных магов, путешествуя по Европе и, вернувшись в Петербург, гибнет, спасая императора от покушения, осуществленного посредством ожившей статуи. Официальная версия гибели на дуэли оказывается результатом фальсификации, которую из соображений секретности организует Бенкендорф.

Анализ этих текстов позволяет выделить некоторые сходные черты в изображении главных героев. Прежде всего: объектом авторской фантазии становится тайная жизнь поэтов – не малоизвестные подробности творческой или личной жизни, а именно – посмертная жизнь Гумилева и тайная служба Пушкина. Все обстоятельства их доконспиративной биографии упоминаются вскользь и существенной роли в сюжете не играют, а их творческие способности совершенно не используются: ни Пушкин, ни Гумилев уже ничего не пишут, а только борются со Злом.

Если использовать классификацию, разработанную современным фантастоведом Д. Володихиным, обоих бывших поэтов следует отнести ко второй категории мужских героев, которую «можно условно назвать «служитель». ³ Это идеал мужчины, который служит Отечеству и обществу, а в данном случае – всему человечеству. Такой тип героя наиболее полно символизирует Штирлиц Юлиана Семенова.

Причину этой парадоксальной трансформации следует искать в области жанровой природы криптоисторических романов. Эта специфическая разновидность фантастики возникла в российской массовой литературе в середине 90-х годов ХХ века, как следствие общего обостренного интереса к истории. Основным объектом внимания для «криптоисториков» стала история России ХХ века, рассматриваемая в контексте идеи так называемого «прогрессорства», т. е. целенаправленного и постоянного вмешательства в историю человечества неких разумных, но нечеловеческих сил, которые преследуют свои, не обязательно враждебные, но безусловно чуждые человечеству цели, ⁴ поэтому трагические события 1917–1937–1941 гг. и далее представлены как прямой или косвенный результат этого воздействия.

Следствием такой концепции истории становится жесткая поляризация всех действующих сил и лиц: самоотверженные герои вступают в бескомпромиссную борьбу против враждебных людям негуманоидов и их агентов. Тайная деятельность врагов осуществляется чаще всего путем манипулирования сознанием, политическим террором и прямыми диверсиями – соответственно и движение Сопротивления использует детективно-шпионско-военные методы, что, наряду с историческим антуражем, становится наиболее заметной сюжетной особенностью криптоисторической фантастики.

Ю. М. Лотман полагал, что «поэтика сюжета в романе – это в значительной мере поэтика героя, поскольку определенный тип героя связан с определенными же сюжетами». ⁵ Но в данном случае не качества героя «значительно детерминирует сюжет текста», ⁶ а напротив – определенный тип сюжета детерминирует характер и образ действия героев.

Подлинный парадокс, таким образом, заключается не в том, что поэты становятся специальными и тайными агентами – этого требует логика сюжета. Парадоксален выбор на роль специальных агентов исторических лиц, прославившихся совершенно иными талантами. Первое объяснение напрашивается само собой – автор стремится эпатировать публику, чтобы повысить читательский интерес, использует (выражаясь по-современному) уже готовый брэнд в своих коммерческих целях.

Это предположение вполне справедливо, но все же недостаточно: романы «Посмотри в глаза чудовищ» и «АС: секретная миссия» критики и читатели оценивают очень неоднозначно, хвалят вовсе не за выбор героев, а за стиль и динамичный сюжет. ⁷ Эпатирующий эффект – если бы авторы стремились только к нему – вряд ли был бы меньшим, если бы на роль сыщиков и подпольщиков были выбраны декабрист Лунин, литератор-террорист Савинков или Лев Троцкий.

Причина подобного отбора героев представляется более сложной и объяснение этому явлению также следует искать в жанровых особенностях этого направления фантастики.

Первая проблема, с которой сталкивается автор, создавая образ такого суперагента, – это проблема мотивации героя. Ему противостоит сила сверхчеловеческая, располагающая всем арсеналом научных и магических средств, практически бессмертная и неуязвимая. Причинами, способными воодушевить на этот подвиг, может стать лишь идейный альтруизм, поэтому от героя, способного вступить в борьбу, результатом которой может стать лишь тактическая моральная победа (причем посмертная и скрытая от общества), требуется особый склад характера и духовный потенциал. Поэтому вымышленные герои в этой роли страдают общим недостатком – стереотипностью: это всегда интеллигентный супермен, в меру бескорыстный и безмерно отважный.

В свою очередь, Пушкин и Гумилев – люди высочайших моральных качеств, известные не только своими произведениями, но и активной жизненной позицией, принципиальностью, личной храбрость, наконец. Поэтому выбор авторов по-своему оправдан: в роли ловцов банальных шпионов или заговорщиков Пушкин выглядел бы действительно нелепо, а вот в роли борца с Абсолютным Злом, он вполне уместен и непротиворечив. Если Гумилев добровольно ушел на фронт в Первую мировую, почему бы ему не вступить в еще одну, на этот раз тайную, войну с подлинным Врагом? Фактически, авторы-фантасты в этом случае просто эксплуатируют тот высокий моральный авторитет, которым традиционно пользуются поэты в России.

Здесь же в силу вступает другой важный сюжетообразующий фактор. Главной жанровой особенностью криптистории является художественная попытка объяснить факты реальной истории действием фантастических сил. Выстраивается оппозиция: Свои – Чужие, которая требует художественной персонификации, причем позиция Чужих в этом плане оказывается более слабой. Дочеловеческие цивилизации в целом выглядят слишком абстрактно. Правдоподобие и масштаб изображаемого конфликта авторы создают за счет стремительного переноса действия из одной страны в другую, активного использования малоизвестных исторических и культурных реалий, а также – включения в сюжет известных исторических лиц, выступающих по разные стороны баррикады. В первую очередь это наиболее знаменитые деятели партии и органов ВЧК-НКВД, но и деятели культуры, полумифические знаменитости от оккультных наук тоже оказываются востребованными.

Лазарчук и Успенский дают Гумилеву в сподвижники Григория Распутина, Якова Брюса и воеводу Скопина-Шуйского, а его противниками становятся Гиммлер, известный оккультист Зеботтендорф и другие. В свободное от борьбы время бывший поэт Гумилев общается с Марлен Дитрих и Агатой Кристи, дружески наставляет Михаила Булгакова, посещает первый съезд Союза писателей СССР. Десятки известных личностей косвенно включаются в орбиту действия Гумилева-спецагента: академик Лысенко, чекист Агранов, американские фантасты Говард и Лавкрафт, а также Сергей Есенин, Владимир Маяковский, ⁸ Максим Горький, Мариэтта Шагинян, Алексей Толстой, Ольга Форш, Илья Эренбург и многие другие.

В романе А. Бушкова этот прием использован особенно мощно. Фактически в его «Секретной миссии» поэты борются с поэтом: на последнем этапе расследования Александр Пушкин действует рука об руку с молодым и еще неизвестным коллегой Эдгаром По, а главным резидентом расы джиннов в Петербурге и организатором покушения на императора Николая выступает демон Джон Гордон, бывший поэт Байрон, который продался нелюдям за бессмертие и оккультное всемогущество, но при этом утратил способность к творчеству.

Здесь, на мой взгляд, проявилось главное противоречие этого художественного приема (использования знаменитых литераторов в роли суперагентов): герои-творцы всеми силами борются с фантастическим врагом, отстаивая права человечества на существование, на самоопределение (в том числе и на творческую свободу), но сами этой свободой уже не пользуются, зато активно применяют методы противника – магические артефакты, тайные знания и военную силу.

Остается подвести итог: выбор знаменитых литераторов в качестве главных героев закономерен и объясняется жанровой спецификой криптоисторических романов, но та же логика жанра становится причиной того, что такой герой, полностью подчиняясь сюжетной схеме, совершенно теряют оригинальность и внутреннюю связь с известным прототипом, то есть – становится персонажем вымышленным.