СОТНИ ТЫСЯЧ КРЫЛЬЕВ СУДЬБЫ, ИЛИ ПРОРОЧЕСТВО ДАФНЫ ДЮМОРЬЕ

БЕСПОЛЕЗНО спорить о том, относится ли маленькая повесть Дафны Дюморье "Птицы" ("Нева", 1989, № 1), к фантастике. Можно, конечно, хрипя и срывая голосовые связки, доказывать ее сугубую реалистичность (или фантастичность), но не полезнее ли будет просто прислушиваться к советам?..

Несомненно "Птицы" - одна из интереснейших "катастрофических" повестей. И то, что в качестве стихийного бедствия в ней выступают обыкновенные воробей, вороны, чайки, а не землетрясения, извержения и прочие, увы, реальные природные катастрофы, ставит эту повесть на грань фантастики. В ней нет традиционных для фантастики причин гибели человечества - ядерной войны, уиндемовских триффидов и лаумеровских пришельцев-призраков - все компоненты повести предельно реалистичны - и это ставит "Птиц" на грань реализма.

Итак, человечество уничтожается птицами.

Что это - предупреждение о необходимости защищать человека от природы? Но для нашего времени более привычна прямо противоположная постановка вопроса, ведь опека вида "гомо сапиенс" над природой мало-помалу превратилась в неприкрытый геноцид биосферы. Примеры этого многочисленны сверх меры и очевидность грядущей экологической катастрофы заставила "антропогенный фактор" заняться обузданием самого себя.

Но не поздно ли? Ведь природа не обязана ждать, пока человек научится считаться с ее интересами...

Способна ли биосфера осознать опасность? Другими словами, обладает ли она разумом, чтобы найти средства для устранения этой опасности?

В своей повести "За миллиард лет до конца света" эту тему затронули братья Стругацкие. Проблема поднималась ими в самом общем плане, без детальной разработки (при написании повести перед авторами стояли совершенно иные задачи). Для нас тем не менее важен уже сам факт постановки такой проблемы. У Стругацких "мироздание защищается". Причем защищается весьма целенаправленно. Уже на основании этого можно говорить о применении критерия разумности к мирозданию в повести "3а миллиард лет..." (Собственно, важно подчеркнуть, что речь идет именно о мироздании повести, а не о реальном мироздании... Повесть Стругацких мы упомянули как наглядный прецедент, который грех не использовать.)

Вам никогда не приходило в голову, что биосфера, в принципе, структурно напоминает мозг? Бесчисленному множеству его "клеток" позавидовал бы и марсианин Уэл[л]са, а о количестве связей между этими "клетками" и говорить не приходится. Ведь биосфера - это прежде всего взаимосвязь всего живого на планете, это неисчислимое множество связей, и информационных связей в том числе. При всей условности данных аналогий я не вижу принципиальных препятствий к тому, чтобы эта огромная система обладала собственным разумом. А раз так, то вполне вероятно, что она осознает и разрушительную деятельность нашего биологического вида.

Выражение "человечество - раковая опухоль на теле планеты" стало уже расхожим. Раковые клетки, как известно, нужно уничтожать так, чтобы но повредить окружающие их здоровью ткани. Уничтожение по какому-то определяющему признаку - геноцид.

В литературе рассматривалось множество вариантов "мести" природы человеку. Вариант первый - наименее радикальный - заключался в том, что природа ясно давала понять людям, что они ей неугодны, и должны либо "исправиться", либо исчезнуть. Этот вариант оставляет даже возможность для оптимизма - человеку предоставляется возможность осознать свои ошибки и попытаться свести к минимуму их последствия. Модель подобной ситуации предлагается в рассказе Кира Булычева "Показания Оли Н." ("Знание-сила", 1988, № 10).

Вариант второй - наименее рациональный - всеобщая катастрофа. Глобальная геологическая или ядерная - все равно, в этом случае погибнет не только человек, но и вся биосфера. На это предполагаемый "биосферный разум" не пойдет - он вовсе не самоубийца.

Третий вариант - локальные геологические катастрофы, вызванные присутствием в этом месте человека. Такая ситуация описана в рассказе Марианны Алферовой "Поглощение", напечатанном в литературно-художественном журнале фантастики "Измерение Ф", выпускаемом ленинградским КЛФ "Миф XX". К сожалению, идея автором проработана слабо, однако "минусы" этого варианта ясны: если уцелеет хоть часть биосферы, то имеет шансы выжить и человек.

И, наконец, самый простой путь. С биологическим фактором (каким человек, несомненно, является) нужно бороться биологическим оружием, причем избирательно действующим только на составляющие этого фактора.

В своем романе "Непобедимый" (1963) Станислав Лем предложил идею оружия, от которого почти невозможно защищаться. В недавней своей повести "Мир на Земле" (1987) он вернулся к этой идее и довел ее до логического завершения. Оружие это - рои микроскопических компьютеров - "микропов", каждый из которых в отдельности безвреден, но собравшись вместе, "микропы" могут составить и атомную бомбу, и механизм-убийцу и так далее. Этакое воплощение вирусной инфекции средствами кибернетики.

Действительно: вирус - самое страшное биологическое оружие. Оно практически неуничтожимо и ужасающе эффективно, с ним крайне трудно бороться.

Дафна Дюморье не сделала последнего шага - да ей это было и не нужно. Она не стала убивать человечество эпидемией новой чумы. Она нашла другой способ. Ее птицы - как снежинки на крутом склоне: каждая из них безопасна и невесома. Их нечего опасаться, пока они лежат неподвижно. Пока не сошла лавина.

У Дюморье птицы используют тактику японских камикадзе, но слегка усовершенствованную. Летчики-самоубийцы в большинстве своем погибли безрезультатно, сбитые зенитной артиллерией, или же промахнувшись мимо цели. Можно лишь гадать о том, что было бы, если бы в атаку они шли не поодиночке, а десятками и сотнями. Войну бы они, конечно, не выиграли. Но потери союзников были бы гораздо более чувствительны.

Птицы в повести Дюморье - те же камикадзе. От них нет защиты, так как их бесчисленное множество, и погибшие птицы пробивают путь следующим, разбивая своими телами и клювами стекла, ставни, крыши.

Кажется, что природа у Дюморье избирает не самый рациональный путь уничтожения человечества. Вирусная инфекция была бы более эффективна. Однако этот вирус нужно создать, а затем контролировать возможные мутации. Гораздо проще управлять поведением уже существующих видов. Хотя, возможно, в реальности природа избрала именно первый путь, и синдром приобретенного • иммунодефицита - именно такой, целенаправленно созданный природой вирус.

Параллели сходятся. Борясь со СПИДом, человечество оказалось в глухой обороне - так же, как и семья Ната Хокена, пытающаяся отгородиться от крылатых убийц досками на окнах.

В "Птицах" у человека нет шансов на спасение. Природа как бы дирижирует атаками пернатых самоубийц, подчиняя их ярость приливам, неотвратимым и вечным. Последние строки полны жуткой безысходности. О ней не говорят ни герои, ни автор, но она чувствуется. в каждом слове, каждой мысли Ната Хокена, в том, как он закуривает последнюю сигарету, в том, как молчит включенный радиоприемник...

Апокалипсис оказался почти обыденным. Описание его не фантастично ни единой деталью. Ни грандиозной мистерии Страшного Суда, ни мгновенного кошмара ядерного "холокаста". Вместо этого - апатия... " Что могу я один! Ничего не могу..." И вот каждый поодиночке заперт в своем доме взбесившимися крылатыми тварями. Они так и умрут - поодиночке. "Что могу я один?.."

Дафна Дюморье не предсказывает будущее. Ее пророчество может и сбыться, если человек снова - в который раз! - не услышит предупреждения.

Будущее планеты в руках самого человека. Он за все в ответе. Об этом надо помнить сегодня.

С. БЕРЕЖНОЙ.