В. Гопман
БУРИДАНОВА ОСЛИЦА И ДРУГИЕ
Реплика читателя
|
ФАНТАСТЫ И КНИГИ |
© В. Гопман, 1985
Литературная газета (М.). - 1985. - 14 авг. - 33 (5047). - С. 3.
Пер. в эл. вид Ю. Зубакин, 2007 |
С БОЛЬШИМ интересом прочел я напечатанные к «Литературной газете» дискуссионные материалы по научной фантастике. Мне близки мысли, высказанные И. Бестужевым-Ладой и Б. Стругацким, о том, что корабль нашей фантастики (если воспользоваться оборотом из давней статьи Вл. Волина об НФ в «Литературке») нередко обрастает «ракушками литературщины». Об этом и захотелось написать.
Для Е. Закладного, автора романа «Звездная рапсодия» (издательство «Мерани». Тбилиси. 1984), предельно ясно, как писать научную фантастику. Раз само определение жанра предполагает наличие в произведении науки и фантазии, значит, и того, и другого надо дать побольше. А поскольку тема романа – контакт между землянами и инопланетянами, то, живописуя его, следует выбирать краски поярче и погуще.
Контакт происходит на находящейся вблизи Земли космической станции пришельцев. Живут они там неплохо: не отлучаясь с околоземной орбиты, путем загадочной свертки пространства-времени ухитряются купаться в океане и кататься на дельфинах. Дельфины эти склонны к философствованию и с помощью телепатии постоянно рассказывают друг другу и людям анекдоты. Старые – «несвежие» – анекдоты не котируются, рассказывать их, по мнению дельфинов, значит, бросать время «киту под хвост».
В ходе контакта пришельцы учат людей новым принципам питания: когда голоден, открой рот и поглотай воздух – тем самым поглощается «информация о положении дел в среде, к условиям которой должен приспосабливаться организм». Однако способ этот, по словам пришельцев, уже известен на Земле: «В Индии всегда было много людей, но далеко не всегда там было много пищи. Вот эта беда и привела к открытию праны...». То есть правильно дыши – и будешь сыт...
Почти все действующие лица – люди, инопланетяне, даже дельфины – очень долго говорят. Диалоги состоят не из реплик, а из пространных лекций по различным вопросам астрофизики, ядерной энергетики, биологии, экологии. Такое впечатление, что каждый герой, которому автор предоставляет слово (вплоть до агента ЦРУ), стремится поразить собеседника интеллектом, боясь, что в случае неуспеха в следующей сцене автор его не выведет. Исключение составляют только Генеральный конструктор космических кораблей, входящий в группу контакта с нашей стороны, и министр неизвестно какой промышленности. Особенно колоритен министр, похожий на фельетонного сторожа, – во время очередного сеанса связи он растерянно бормочет: «Мы ведь в ученых тонкостях не шибко разбираемся...» Закрываешь пухлый роман Закладного с чувством сожаления – столько времени ушло «киту под хвост»...
Оригинальны герои книги рассказов харьковчанина Ю. Никитина «Далекий светлый терем» (издательство «Молодая гвардия». М. 1985). Но хотя многие из них ведут себя довольно странно, кое с чем можно мириться. Ну что такого, если один герой говорит «жестким голосом с примесью металла», а другой видит, как «волны запахов окутывают, проникают в тело, что-то там перестраивают, лечат»? И пускай инопланетяне изъясняются косноязычно: «Для нее схрумкать меня – на один кутний зуб»; «С маху такие дела берется решать только молодняк»; «Вот... привез землянина... Для него зничтожить вашего динокана, что чихнуть после (кстати, почему «после»? –
В. Г.) простуды. Ах, вы не чихаете? Ну все равно, прошу любить и жаловать...» В конце концов автору виднее, как должны вести себя его герои. И не вызывает даже особого возражения культурологический гибрид «буриданова ослица» – ведь ни философское понятие «буриданов осел», ни ваалаамова ослица из Ветхого завета не изучаются в средней школе. Но вот под стенами Трои мы видим Ахилла, называемого «древнеславянским героем, потом попавшим в греческий пантеон», размышляющего о проблемах этногенеза арийских племен и о преимуществах монотеизма... Тут оторопь охватит, думаю, самого искушенного читателя, привыкшего, что писатель-фантаст обладает знаниями хотя бы в объеме школьной программы и обычно проявляет уважение к фактам любой науки. Впрочем, возможно, Ю. Никитин прав: нужно просто иметь развитое воображение – и тогда можно принять авторскую версию, что Гомер и Боян, разделенные почти двадцатью столетиями, – одно и то же лицо...
Хотя перелицовка мифов Ю. Никитину не удается, проявляет он в этом деле завидное упорство. Например, история Пигмалиона. Исходную посылку Никитин оставляет: Галатея оживает и становится идеальной женой. Но сам Пигмалион оказывается... пьяницей и развратником, разработавшим для оправдания своего поведения целую философию: «...сделал тебя (Галатею) не я, тебя создала моя исстрадавшаяся по красоте и чистоте душа, измучившаяся в этом мире грязи, обмана, скотства, грубости... Я еще не могу жить одной душой... Сволочь я, но не могу...» А на робко высказанное Галатеей предложение, не лучше ли бросить пить, Пигмалион с гордостью восклицает: «Мы, эллины, никогда себя не принуждаем. Смирять себя, обуздывать, ограничивать?.. Нет!» Как средство антиалкогольной пропаганды рассказ удался. С любой другой точки зрения – нет.
Книги Е. Закладного и Ю. Никитина различны. Но сходство между ними есть: и та, и другая столь же далеки от научной фантастики, как буриданов осел от валаамовой ослицы.
В. ГОПМАН,
кандидат филологических наук
МОСКВА
|
Рыба? Козерог? Козел?.. |
|