ВЛАДИМИР КОРЕНЕВ: «МОСКВА. ИХТИАНДРУ»

В 1962 году, когда фантастический фильм «Человек-амфибия» вышел на экран, он собрал шестьдесят пять миллионов зрителей. Десятки миллионов людей приходили на эту картину и в последующие годы. Через двадцать семь лет, минувших со дня первого просмотра, зрители назвали исполнителя главной роли Владимира Коренева среди любимых актеров нашей страны. Его имя вошло в список победителей прошлогоднего рейтинга журнала «Советский экран».

...«Человек-амфибия» вот уже вторую неделю шел в летнем кинотеатре нашего города. Билетов было не достать, и мы отчаянно завидовали мальчишкам, которые каждый вечер забирались на высокую стену, опоясывающую кинотеатр, дабы вновь погрузиться в таинственный и манящий подводный мир мечты. А нам, девчонкам, оставалось лишь ловить голоса героев картины и наслаждаться потрясающим шлягером начала 60-х годов о морском дьяволе. Перебивая друг друга, мы рассказывали, что же сейчас происходит на экране, поскольку видели фильм уже пять-шесть раз. Мы знали, что сейчас бежит по берегу очаровательная Гуттиэре, юная наша ровесница Настя Вертинская, памятная еще по гриновским «Алым парусам»... А сейчас строит коварные планы злодей Зурита, сыгранный молодым красавцем Михаилом Козаковам. Вот в действие вступал доктор Сальватор – создатель человека-рыбы – в исполнении седовласого Николая Симонова...

Но главное было впереди. И вот, наконец, появлялся он. Высокий стройный юноша, затянутый в серебристое трико. Его прозрачные синие глаза молили – не откликнуться было невозможно. Кажется, мы всерьез любили его – человека-амфибию, прекрасного принца подводного царства Ихтиандра.

Коренева и сегодня нетрудно узнать. Естественно, «прекрасный морской бог» нашей юности сегодня изменился, как-никак в нынешнем году отпразднует пятидесятилетие. Но в облике его по-прежнему много от романтического пришельца из морских глубин, покорившего миллионы сердец. Быть может, именно этим романтическим нотам, непривычности облика и был, в первую очередь, обязан своим успехом фильм «Человек-амфибия».

– В то время наше почтовое отделение работало в основном на меня, – рассказал мне актер. – Шутка ли, ведь поначалу приходило на мое имя до десяти тысяч писем в год, причем со всех концов земного шара. Мы складывали дома эти письма в огромный ящик из-под холодильника, но скоро он становился полон, я утрамбовывал письма, а через неделю-две искал свободное место для новой корреспонденции. Некоторые адресовали свои послания так: «Москва. Ихтиандру». Представьте – доходили по месту назначения, то есть мне.

Рассказывал мне Коренев обо всем этом с юмором, без тени грусти, на что, казалось бы, имеет право, вспоминая о звездных часах своей актерской судьбы. О дебюте, сделавшем его кумиром миллионов. О славе, обрушившейся мощно, неукротимо, стремительно...

Сегодня, в наш суровый и прагматичный век, имеет смысл оглянуться в прошлое и задуматься над истоками былого успеха фильма, не отмеченного какими – то подлинными эстетическими новациями. Ведь и сейчас, после демонстраций картины по телевидению, продолжают приходить восторженные письма в адрес актера и его героя.

Стало быть, тоскует о красоте и поколение нынешних шестнадцатилетних. Добавлю: и по романтике, мечте, сказке, начисто исчезнувших из нашего кинематографа.

Фильм «Человек-амфибия» обычно относят к научной фантастике. Разумеется, связь с этим жанром налицо: одаренный хирург делает уникальную операцию, вращивая в организм человека жабры акулы и превращай его в существо, свободно ощущающее себя на земле и на дне океана. И все-таки перед нами скорее всего романтическая сказка, в которой, как водится, живет и несчастный принц, и его прелестная возлюбленная, и страшный злодей, разрушающий счастье героев... Только эта сказк облечена в необычную форму, когда чудеса – реалии будущего.

Ихтиандр появился на экране словно вопреки тому, что предлагали зрителям кинематографисты в ту пору. Еще длилась наша недолгая оттепель. Драматурги, режиссеры, операторы. актеры, вырвавшись из тенет регламентаций, высвобождаясь из культовской нормативности, обратились к рассказу о неприкрашенной жизни обыкновенных людей, знакомых им по тесным «коммуналкам», очередям, заводским цехам и трамвайным вагонам... В эти рамки, никак не вписывался ослепительный красавец Ихтиандр сушество иного мира чем окружавшие нас грешные люди. Он был свободен от наших будничных забот, ему неведомы были тревоги о крове и хлебе насущном, но, быть может, именно поэтому он оказался так дорог, отвечая потаенным мечтаниям миллионов зрителей о красивой, вольной жизни.

Изголодавшиеся по красоте зрители щедро раскрывали свои объятия Ихтиандру. Будь все это в наше время, не сомневаюсь, сумки и майки с портретами «человека-амфибии» соперничали бы с тиражированным изображением Майкла Джексона или Аллы Пугачевой на тех же кооперативных товарах. А шустрые менеджеры отыскали бы для Владимира Коренева гигантские концертные площадки. Однако именно то, прежнее – бескорыстное, внематериальное – обожание прекрасного героя способно сегодня сказать много больше, чем нынешнее предметное выражение чувств. Идентифицируя актера с Ихтиандром, как это обычно и бывает, зрители просто любили его, хотели, жаждали видеть вновь и вновь, настаивали на создании новых серий, для чего имелся реальный прецедент; в записных книжках Беляева остались наметки на продолжение «Человека-амфибии». Опытный и одаренный драматург Алексей Кап – лер, конечно, мог бы продолжить историю юноши – рыбы, опираясь на эти заметки. Только в этом случае, как и в тысяче других, наш кинематограф проявил свою обычную неповоротливость, и новые серии «Человека-амфибии», естественно, не были созданы.

Что касается Владимира Коренева, кумира публики, то режиссеры его не забывали, приглашали, как правило, на роли романтических красавцев, героев сказок, обездоленных любовников и храбрых рыцарей из какого-нибудь XVII или XVI столетия. Коренев отказывался наотрез, боясь повторов и штампов. Отказывался, надеясь сыграть рольного плана. И он сыграл ее через нескольно лет – не главную, эпизодическую, в картине Ивана Пырьева «Свет далекой звезды». То был персонаж насквозь отрицательный – дурной человек, оставлявший женщину и ребенка. В прессе работу Коренева отметили, но «эффекта Ихтиандра» после этого его появления на экране, разумеется, не было. Затем последовали другие фильмы, всего их у актера около двадцати, но работы оказывались проходными. Коренев отважно сражался с собственным имиджем, созданным в «Человеке-амфибии», и параллельно уходил из памяти зрителей.

– Я долго оставался для большинства режиссеров Ихтиандром, – вспоминает Коренев. – Но быть им я больше не хотел. И не был!

Слушаю его, и мне приходит в голову крамольная мысль: а может быть, не стоило актеру так рьяно протестовать против этих предложений? И может быть, не стоит критикам так настойчиво судить актеров за то, что они повторяют однажды ими открытое с определенными вариациями? Укорять за то, что они узнаваемы?.. Возможно, имеет смысл наконец задуматься, что слава многих звезд экрана, советских и зарубежных, замешана как раз на основе однажды обретенной любви и популярности у зрителей? Вся экранная биография Любови Орловой – это история жизнерадостной, энергичной девушки из народа, уверенно берущей судьбу в собственные руки и реализующей дарованные ей природой способности. Однако и сегодня актриса любима и почитаема – по праву, кстати.

Западные коллеги, умело и чутко культивируя имидж того или иного актера, создали непобедимого Рэмбо – Сильвестра Сталлоне, бесстрашного Джеймса Бонда – Шона Коннери, символ женской всепобедительности – Мэрилин Монро. Мы же незадумчиво проходим мимо множества потенциальных кандидатов на роль звезды, хотя несомненна зрительская востребованность на данный имидж. Более того, нередко своими же неразумными усилиями разрушаем наметившиеся в этом русле перспективы. Так, на мой взгляд, и произошло с Владимиром Кореневым, который столь блистательно начал свой путь в кино.

– Я пришел сниматься в картину «Человек-амфибия» студентом театрального института, – говорит он. – Был мне тогда двадцать один год, и относился я к кинематографу весьма уважительно. Первая работа в кино меня не разочаровала. Мне нравился сценарий, нравилась наша киногруппа. У нас был замечательный оператор Эдуард Розовский. Одним из первых в нашей стране он занялся подводными съемками. Он не просто снимал: переделал осветительные приборы так, чтобы стекло не лопалось на морской глубине, для чего использовал лампы и фары от реактивных самолетов. Придумал новую систему изоляции, учитывая опасность проникновения электричества под воду. Усовершенствовал боксы кинокамер, чтобы туда не попадала влага.

Все у нас тогда было немного похоже на сказку... Прекрасные города, где мы снимали, – Рига, Сочи, Баку, Ленинград. Добрые люди. Драма Ихтиандра и Гуттиэре... Сказку мы и снимали.

Теперь, оборачиваясь в прошлое, понимаешь, что Владимир Коренев так по-настоящему и не вошел в наш кинематограф. Хотя должен был бы войти, он, словно самой природой нарочно созданный для ролей пришельцев из других миров. Его судьба сложилась, увы, так, как сложилась, и сегодня вряд ли возможны повороты и перемены в ней. Но признаемся: мы потеряли еще одну потенциальную звезду – актера, романтически раритетного, апеллирующего к высоким чувствам, столь необходимым людям сейчас и всегда. И, наверное, по-своему права сегодняшняя школьница, написавшая на телевидение после просмотра «Человека-амфибии»: «...теперь почему-то таких красивых героев на экране не бывает. Жалко...» Действительно, жаль...