ВЗГЛЯД ЗА ГОРИЗОНТ

"Виноват Чернышевский..."

(из популярной песни)

Во времена, когда, к сожалению, явью стали многие мрачные предсказания, есть ли уверенность, что не осуществятся еще более мрачные? Еще недавно публицист Андрей Нуйкин на одном из "круглых столов" интересовался у своих собеседников, военных в солидных чинах, не захочет ли вдруг наша армия, так сказать, помочь нам "досрочно завершить" перестройку? Собеседники профессионально-умело уходили от прямых ответов и, в свою очередь, обвиняли публициста Нуйкина в провокационности вопросов, в непонимании, в стремлении вбить клин и т. д. ... И вот не прошло и пяти лет, как худшие прогнозы оправдались. В 1992 году генерал Виктор Андреевич Панаев в ходе гражданской войны взял власть в свои руки. (Или, взяв власть, спровоцировал гражданскую войну? Или оба эти события случились одновременно? История умалчивает). Было введено военное положение, и у граждан страны (вернее, той территории, которая после всех центробежных процессов от нее осталась), власти первым делом конфисковали все часы - необходимый элемент для возможных самодельных мин с часовым механизмом. Общество вступило в эпоху безвременья в полном смысле слова...

Повесть Александра Кабакова "Невозвращенец" ("Искусство кино", 1989, № 6) принадлежит к прежде почти опальному, а ныне почти респектабельному жанру антиутопии (или предупреждения). Таких вещей за последние два-три года у нас опубликовано уже немало - и отечественных и переводных. Тем не менее в этом произведении есть нечто, выделяющее его из ряда подобных и заставлявшее, я уверен, прочесть повесть залпом и, может быть, не один раз. Прочесть и подумать.

Речь идет не о каких-то особых художественных достоинствах повести, хотя она сделана вполне профессионально. Дело в другом: даже на самые выдающиеся произведения этого жанра большинство из нас все-таки реагирует по формуле Льва Толстого: "Он пугает, а мне не страшно". Срабатывает, надо думать, какой-то защитный механизм в нашем сознании, и мы убеждаем себя: это не про нас. Забавно, но не про нас. Ужасно, но не про нас. Мир романа Рэя Бредбери "451° по Фаренгейту", мир пожарников-поджигателей, тотальной слежки, механического пса-убийцы? Что нам Гекуба? Это их проблемы. На "прекрасный новый мир", изображенный Оруэллом в романе "1984", мы гоже глядим с холодноватым любопытством стороннего наблюдателя. Да, "новоречь", "полиция мысли", наглое перекраивание истории, детки доносят на родителей. Да, сталинизм, нацизм... похоже. Но мы-то, мы-то уже другие! Даже "Москву 2042 года" ядовито-остроумного Владимира Войновича мы не воспринимаем как предупреждение: слишком много там иронии, сарказма, слишком преувеличенным, гротескным выглядит "коммунизм в одной отдельно взятой Москве". Смешно и не странно.

Антиутопия Александра Кабакова сделана так, что сразу вызывает чувство полной нашей сопричастности происходящим событиям. И не только потому, что время действия в "Невозвращенце" - 1993 год - максимально приближено к нашим дням, но и потому, что все реалии очень узнаваемы. В повести нет философичности Бредбери или глубины социального общения "1984", зато она прямо-таки обжигающе злободневна. Кабаков последовательно материализует кошмарные предвидения наших философов и политологов, которые не побоялись заглянуть и в возможные тупиковые пути развития общества. По законам жанра автор доводит до логического предела те тенденции, которые пока существуют в латентном состоянии и еще не приняли химерических очертаний. Картина вырисовывается жуткая. Вполне оправданная ныне борьба с незаконными привилегиями оборачивается кровавой деятельностью боевиков Партии Выравнивания, которые попросту выводят в расход тех, чей жизненный уровень, по их мнению, выше среднего. Сегодняшние талоны на дефицит становятся в ближайшем будущем основной денежной единицей, а, на обычные деньги можно разве что купить хлебца. Сепаратистские и изоляционистские требования, которые уже сегодня мы слышим в разных районах страны, в повести стали реальностью: отдельные государства возникли в Прибалтике, в Крыму, в Закавказье, даже в Сибири... В Москве всем до одной улицам возвращены прежние, дореволюционные названия. Даже законопослушные граждане вынуждены ходить по городу с оружием - для защиты от бандитов и террористов. Хронически не хватает бензина, я даже сам генерал-диктатор разъезжает на коне... Мрачно? Еще бы! Слишком фантастично? Ах, если бы.

Особенно хорошо удаются автору не развернутые описания, а детали, крошечные эпизоды, по которым наше воображение само достраивает общую картину. Тут и очень будничные радиособрания о ядерных бомбардировках в районе Персидского залива (надо полагать, что нестабильность распространилась за наши пределы). Тут и крошечная сцена с обезумевшим поклонником некогда популярной звезды эстрады, упрямо дежурящим возле ее подъезда (сама звезда давно уже перебралась за рубеж). И лишь на мгновение появлявшийся в повести лидер Партии Социального Равновесия, очень демократично стоящий вместе с бастующими рабочими в очереди за бесплатной похлебкой...

Главный герой повести - то ли ученый, путешествующий во времени, то ли журналист, то ли просто лихой супермен - мечется по кругам этой страшной реальности, между благополучным 1988-м и ужасным 1993-м наблюдает, негодует, боится, многажды оказывается на краю гибели и убивает сам, чтобы не быть убитым. Александр Кабаков владеет искусством динамичного построения сюжета, и читатель до самой последней страницы держится в напряжении.

Но вот повесть прочитана, и самое время, слегка отдышавшись от погонь, перестрелок и сладостно-крамольных диалогов, кое-что выяснить. Например, такое: как же автор отвечает на два животрепещущих для подобных повествований вопроса - "что делать?" и "кто виноват?" И если ответа на первый вопрос у Кабакова нет (не считать же таковым почти ритуальную изготовку героя к стрельбе из верного "Макарова" в финале повести?), то ответ на второй вопрос у автора, к сожаление, есть.

Да-да, вы не ошиблись, это они во всем виноваты, - проклятая интеллигенция, писаки-журналисты, разоблачители-свергатели, демократы-политики, демагоги, расшатавшие устои. "...Из-за таких гнид началось все! Жили как люди, все было нормально... Завидуще твари! Сталин вам был плохой, Брежнев вам плохой, вам Горбачев угодил!.." - кричит в лицо герою женщина, приехавшая в столицу из еще более бедной провинции, чтобы купить сапоги и ради этих несчастных сапог готовая на все. "Вот, радуйтесь, дождались! То, что вы все, вся ваша паршивая интеллигенция, так ненавидела, рухнуло... Вот вам и еще один святой праздник освобождения. Погроми, истребительные отряды, голод и общий ужас... Потом, естественно, разруха, потом железной рукой восстановление..." - строго выговаривает герое другой персонаж, умный и злой иностранец из эмигрантов во втором поколении... Характерно, что ни в том, ни в другом случае главный герой, по мысли автора, ничего на это не может возразить, только что-то жалко лепечет в свое оправдание и, по сути, со всем соглашается. Как хотите, а здесь определенно просматривается авторская позиция - и в этих, и в других эпизодах (скажем, такой немаловажный нюанс, как появление в повести этаких "демократических" жандармов, работников некоего учреждения, вбирающего в себя черты репрессивных органов и редакций средств массовой информации). Причем, позиция далеко не оригинальная: во все времена и при всех режимах демократическая интеллигенция всегда была самым удобным объектом нападок то справа, то с левацких позиций. В эпоху великих социальных потрясений ее третировали за "недостаточную" радикальность, за "слюнявый гуманизм", за нежелание проливать кровь даже во имя великой идеи. В эпоху ломки стереотипов та же интеллигенция стала получать по шляпам и очкам за другое: за излишне бунтарский дух, за совращение с пути истинного - то бишь эволюционного - здоровых в своей основе народных масс (нечто подобное, к примеру, прозвучало в недавней статье А. Ципко "Истоки сталинизма"). Преувеличенность последних обвинений, по-моему, особенно очевидна: стоит ли врачей обвинять в распространении болезни или торжественно, с помпой, разбивать микроскоп и барометр - один за то, что в него видно много вредных микробов, а второй за то, что упорно показывает бурю?

Автор повести с достаточной мерой убедительности, даже талантливо показав возможные следствия, фатально ошибся в объяснении причин. Поэтому, на мой взгляд, основной концептуальный недостаток повести Александра Кабакова - именно в той легкости, с которой найдены виновники всех наших нынешних и будущих неустройств. Интеллигенция этого, честное слово, не заслужила.

Пытливый читатель, требующий всех точек над "и", может спросить: а кто же "заслужил", кто же в таком случае истинный виновник? Ответа у меня нет. Во всяком случае, однозначного. Не исключено, что вообще все наши попытки найти конкретного супостата и взвалить на него вину за все, могут только удовлетворить наше природное чувство справедливости, но не слишком-то приблизят нас к истине.