КТО ТЫ, ХАРОН?..

Полунин Н. Харон. - М.: Эксмо-Пресс, 1999. - 506 с. (Абсолютное оружие).

Песню Пугачевой о седом паромщике знает, наверное, вся страна. Все в этой песне по-человечески ясно, никаких каверзных вопросов не возникает. Иное дело - роман Николая Полунина "Харон". На этот раз нас пытаются познакомить с паромщиком потустороннего мира - пытаются, поскольку очень уж непростой вышел роман. Все в нем вроде бы наличествует и тем не менее, чего-то не хватает. Есть современные будни и мифические параллели, есть пифии и оракулы, есть, наконец, вполне реальные люди, - нет только авторских интонаций, без чего не обойтись даже в самом косвенном повествовании. Помощь автора насущно необходима, поскольку язык романа местами настолько витиеват и кудряв, что не всякий читательский гребень из него выпутается.

Впрочем, на первый взгляд замысел романа не столь уж сложен: мы живем здесь, они - там. Они - то бишь те, которые уже умерли. И живущий разом в двух измерениях Харон вершит свое привычное дело. В нашем мире он убивает не самых праведных, по ту сторону смерти осуществляет иное правосудие, выбирая, кого можно перевозить через реку Лету, а кого без излишних церемоний препровождать в ад. По петляющей между гор тропе бредут бесконечные вереницы "мертвецов". Танаты (надо понимать, слуги смерти) сгоняют их к пограничной реке. Там умершие временно размещаются в палатках, живут в ожидании своей участи. Это что-то вроде карантинного лагеря. И безмолвный Харон бродит среди людей, прислушивается к беседам, мотает услышанное на ус. Стоит отметить, что картину потустороннего мира автор начинает рисовать с размахом, с некоторым даже блеском, однако на полпути кисть , увы, замирает. Припорошенный флером таинственности, неведомый мир так и остается неведомым. Река, тропка, перевозящая обреченных ладья, - на этом в общем-то и ограничивается фантазия автора. Даже трактовка ада всего-навсего повторяет одну из разновидностей библейских сказаний.

Безусловно, выдумывать и выстраивать новые миры - занятие не из легких, однако в данном случае, похоже, и попыток особых не предпринималось. Интересными представляются разве что разговоры умерших. Кто-то критически оценивает прожитое, кто-то по-прежнему ловчит, мечтая откупиться от слуг Танатоса. К сожалению, ни философского, ни какого иного развития данная тема не находит. Остаются вне поля зрения и те неведомые причины, что побуждают Харона перемещаться из одного измерения в другое. С одними людьми он дружит, других убивает. Привязка зачастую носит откровенно случайный характер. Набрал первый пришедший на ум номер - и пожалуйста: сходу обеспечен верной подругой, а у подруги (как кстати!) - как раз какие-то проблемы, и брат (вот совпадение-то!) - простой деревенский колдун, способный изготавливать дарующие силу амулеты. Повисшая в воздухе завязка так и не обретает развития. Кирпичик лепится к кирпичику по инерции, подтверждая наполеоновскую фразу: "Главное - ввязаться в бой, а там будет видно". Но, увы, видно довольно мутно, и муть не рассеивается до самого финала.

Слов нет, тайны и ребусы привлекают, и все-таки желательно, чтобы за множественными складками кулис все-таки крылись реальные разгадки. К сожалению, Николай Полунин проявляет отменную стойкость и разгадками читателя не балует. Сами, мол, думайте и гадайте, что это такое у меня получилось. Пламенея надеждой, мы листаем страницу за страницей и гадаем. До самого конца. А что нам еще остается делать? И читать хочется, и нового хочется. Тем более, что схватки на мечах явно повторяют друг дружку, звездные баталии тоже порядком поднадоели. А тут, кажется, и впрямь что-то новенькое. Но, увы, ожиданиям не суждено сбыться, авторские намеки так и остаются намеками. И если более прозорливым читателям удастся что-либо расшифровать, то честь им и хвала. Всем прочим придется утешаться мыслью, что они хотя бы узнали несколько новых слов: Харон, танаты, оберег и так далее. Есть в романе и более российские обороты, но по части последних все мы давно академики - даже те, кто не читают книг вовсе.

Саша Белый