ТРОПА В БУДУЩЕЕ

Громадный черный кот в металлическом ошейнике приготовился схватить свою жертву. Прыжок... и кот плашмя опрокинулся у нарисованного мелом круга, в котором стоял человек. Словно кто-то невидимый задержал его полет, скомкал и отшвырнул в сторону...

Частному детективу Гюнтеру Шлею, который разыскивает трех украденных некрещеных младенцев, еще не раз придется столкнуться с этим бесовским животным, как и с другими таинственными и мистическими явлениями, буквально парализовавшими нормальную жизнь небольшого городка Таунд. Нагие ведьмы, парящие в ночном воздухе на метлах, шабаши и колдовские снадобья, загадочный магистр Бурсиан, не отбрасывающий тени, - и наряду с этим современные компьютеры, мини-микрофоны, удивительный реализатор, исполняющий любые желания владельца...

В последние несколько лет на прилавках магазинов стали появляться книги под рубрикой "Румбы фантастики", завоевавшие популярность у читателей. Это сборники научной фантастики, достаточно широко представленные и в географическом, и в жанровом отношении. О двух из них, вышедших в 1989 году, - "Ветер над яром" и "Имя для рыцаря", - и пойдет речь.

В заметках о научной фантастике, в предисловиях и послесловиях ко многим сборникам этого жанра (особенно в 70-е годы) нет-нет, да и проскальзывало этакое сожаление-упрек: почему же советские писатели-фантасты уступают позиции зарубежным коллегам? И вообще, дескать наша фантастика находится в переходном периоде, чуть ли не в "застое".

Вероятно, доля истины в этом упреке была. Но самый главный и убийственный застой проявлялся не столько в отсутствии тем или неталантливости авторов, сколько в косности издательского дела, в засильи чиновников там, где им быть-то не должно.

Да, шишек на научную фантастику сыпалось немало. Одно время даже поговаривали о несостоятельности фантастики как жанра. И все же она, открыла читателям немало новых имен, новых нетривиальных идей, новых путей навстречу Грядущему. Прогресс немыслим без поиска, фантазии, без мечты. Научная фантастика и стремится чуть-чуть опережать развитие самой науки, не чураясь ее открытий, а популяризируя и раскрывая их широкой аудитории. И эта роль ее тем интересней, чем ближе жанр фантастики к реальности, к человеку.

И подтверждение тому, что если за дело берутся люди, которые хотят и умеют работать, для которых важен не сиюминутный успех, а широкая перспектива, такая книга, как сборник "Ветер над яром", знакомящая нас с девятнадцатью авторами, в том числе с В. Забирко, сжатым пересказом отрывков из повести которого "Тени сна" и начат обзор.

"Тени сна" - не просто увлекательный фантастико-политический детектив. Это напоминание-предупреждение: нельзя власть, науку, души человеческие отдавать в руки расчетливых, эгоистичных людей, стремящихся корысти ради подчинить себе подобных любой ценой. Это буквально крик души: невозможно Разум использовать во зло, иначе развитие общества принимает жуткие, чудовищные формы, и это отбрасывает его на низшую ступень эволюции, на которой люди запуганные, тупые обыватели, или жертвы. Ярко выраженная политическая окраска повести раскрывает перед нами тайные замыслы различных политических группировок, намеревающихся захватить власть и упрочить свое господство при помощи чудесного реализатора - достижения неведомой цивилизации. И не случайно автор подводит нас к такой концовке: главный герой вынужден притворяться больным, все позабывшим человеком, ибо, он последний держал в руках таинственный реализатор и слишком хорошо знаком с последствиями его воздействия. А потому считает, что время его еще не наступило.

Человек всегда нуждается в своем историческом прошлом. Для того, чтобы выжить биологически, генетически. Для того, чтобы воспитать духовно развитую личность. Для того, чтобы помнить и не повторять исторических ошибок. Историк Лев Вершинин, чьи произведения, без сомнения, будут интересны читателю, еще раз утверждает нас в мысли, что жить чужой злой волей, подчиняться ей - противоестественно для человека честного и, не будем бояться этого слова, - высоконравственного. Рано или поздно он разберется во всем, и тогда действия его будут такими, как диктует ему совесть: "Тогда те, кто сомневался, духи ли зла вокруг, утратили сомнения, ведь только оборотень не пощадит женщин своей крови... Мы вплывем в Валгаллу на пылающем драккаре, и это будет новая сага, сага воды и огня. В ней не будет ни слова лжи, и поэтому ее никогда не споют..." Л. Вершинин связывает свою "Сагу воды и огня" с древней скандинавской легендой. Повесть выдержана в едином ритмическом стиле, и в нее удивительно поэтично вплетено не такое уж далекое наше прошлое - годы сороковые. Эта историческая параллель тревожно предостерегает: помните! Помните не только прошлое, но и настоящее, то, что наши потомки будут долго носить в себе нарушенной психикой, безобразными мутантными формами, загубленной землей и отравленными водами.

Быть может, Евгения Дрозда не раз упрекнут в том, что он слишком мрачно живописует последствия всемирной ядерной катастрофы. Но сам автор в эпилоге повести "Скорпион" замечает, что он хотел не запугать - предупредить! Если мы и дальше будем так варварски относиться к собственному дому-планете, как ухарски, с бодрым "энтузиазмом" использовать достижения науки, не просчитав все возможные варианты их воздействия, нарушать законы Космоса и забывать о собственной личной ответственности, то рискуем прийти к Красной Черте, за которой и "парниковый" эффект, и ядерная "зима", и уродливые, словно сошедшие со страниц Апокалипсиса, человеки-мутанты, почти не помнящие, кто они, откуда взялись и зачем живут. И не будут ли тогда выглядеть варварскими развитие в этих мутантах необыкновенных способностей и благородные намерения изменить прошлое и предотвратить то, что произошло?

Иван Антонович Ефремов в одном из своих интервью заметил: "Фантастика должна быть умной". То есть интеллектуальной и эрудированной. При всей кажущейся заманчивой простоте - фантазируй, что в голову взбредет! - научная фантастика должна строго соотноситься с научными данными, предпосылками, гипотезами. Иначе так легко скатиться на наезженную "чтивую" дорогу, рассчитанную на обывательский уровень. Вспомним притчу о Платоне. Гуляя со своими учениками, древний философ встретил Гетеру. "Вот ты учишь их всю жизнь, - со смехом сказала она, - а я только улыбнусь и скажу твоим ученикам несколько слов - и они пойдут за мной". - Так" оно и будет, - грустно ответил Платон. - Ведь твоя дорога ведёт вниз, я же предлагаю им взбираться на гору".

Вот это, пожалуй, ключевой момент сборника "Ветер над яром", - авторы его предлагают нам взойти на гору, за увлекательными сюжетными поворотами разглядеть авторский замысел и творческое кредо, осознать себя и задать извечный вопрос: кто мы, для чего живем? Глобальность проблем - характерная черта многих произведении. И пусть не все авторы в равной мере могут дать четкое разрешение этих проблем, проанализировать их, но они заставляют нас задуматься: для чего живет человечество? Неужели все наши действия обусловлены лишь "запирающим геном", и мы только "взрыватель в бомбе замедленного действия" во Вселенной? Повесть П. Амнуэля "Бомба замедленного действия", пожалуй, прежде всего предполагает в нас масштабность мышления: не конкретное общество, государство, даже планета, а макрокосм, для чего-то создавший нас и ждущий от нас в первую очередь добрых и разумных действий. Автор оставляет нам альтернативу: на каждую мысль разрушительную, предполагающую неизбежное уничтожение, есть мысль ищущая, мысль противодействия злу и понимания. Потому что если мы не научимся понимать законы временного развития, если не будем действовать сообразно им, то не поверим ли мы сами, что реальность нынешняя незыблема и изменить ничего нельзя, а, следовательно, Будущее предопределено и можно вообще ничего не делать? Но в таком случае прервется контакт с Космосом, как предостерегает нас Ю. Иваниченко в повести "Стрелочники", и на земном дисплее загорится табло: "Ответа не будет".

Случайно ли вышло так или составители сборника намеренно отбирали материал, но повести, представленные в нем, ярко отражают желание авторов подвести человека к пониманию своего места и роли во Вселенной, к тому, что мы называем Высшим Разумом. И если отдельные произведения можно упрекнуть в некоторой технологической "перегруженности", "заполитизированности", а с художественной стороны в некоторой стилевой несовершенности, то в искренности авторов, в их стремлении, вернее, в стремлении их героев отстаивать идеалы добра, переиначивать этот мир к лучшему с величайшей осторожностью - не нарушая ни космического, ни биологического, ни экологического равновесия, - сомневаться не приходится.

Как и в повестях, так и в рассказах сборника прежде всего представлен человек - со всеми его сильными и слабыми сторонами. Рассказы отличаются разнообразием стиля - от романтического до пародийного. Нетрадиционность - это, наверное, общая их черта. Уж сколько, казалось бы, писалось о "Летучем Голландце" - проклятом скитальце морском. А вот в рассказе Людмилы Козинец "Последняя сказка о "Летучем Голландце" - совершенно неожиданный ракурс: романтика старой легенды приобретает вполне зримые, присущие нашему времени черты. Мы видим и извечную человеческую жажду любви, счастья, ласки, и извечное самопожертвование женщины, ее готовность идти навстречу опасности во имя спасения.

Владимир Галкин решает свою "Бухтарминскую волюшку" совсем в ином ключе - фольклорном, придерживается традиционных сказаний и легенд о сибирской стороне. И рассказ этот звучит как поэтическая песня о поисках прекрасного края, где воля и лучшая жизнь, где царствует добро, любовь и красота. Образы героев выразительны, светлы и прекрасны.

Следует отметить, что авторы рассказов придерживаются единого кредо: человек всегда должен оставаться человеком, всегда быть нравственен. И в предотвращении взрыва во Вселенной, грозящего нарушить временно-пространственные связи (Г. Ануфриев, В. Цветков, "Неучтенный фактор"), и при выборе правильного пути, на котором человек обрел бы веру в себя и свое завтра (А. Кочетков, "Эффект сто первой обезьяны"), и в той моральной устойчивости, без которой для человека может и не остаться места на Земле (Л. Кудрявцев, "Озеро"). А вот Мих. Ларин убежден: нравственность - категория не только земная: это категория вселенская, и ни один дурной поступок не остается безнаказанным. И хотя рассказ "Кража" звучит несколько иронически, подтекст его весьма серьезен.

Еще хотелось бы отметить рассказ Евг. Дрозда "Троглодиты Платона". На примере его киногероя-ковбоя мы видим:, человек тогда становится человеком, когда задает себе вопрос - кто я, что делаю и почему должен делать это? И когда человек вырывается за рамки предопределенности, тогда он становится личностью. Таким образом, этот рассказ как бы аккумулировал основные идеи сборника, и при всей его рациональности и даже жесткости его следует отнести к лучшим.

Почитателей научной фантастики много. Доверчивых и требовательных. Современный читатель достаточно хорошо "подкован" и уж, конечно, не пропускает ни книг художественных, ни (по возможности) различных публикаций в периодике: о человеке и его еще не раскрытых способностях, о феноменах и рекордах Гиннесса, об экстрасенсах и мистиках, о космических исследованиях и таинственных НЛО. И все же мы знаем о нашей Вселенной,. об иных временных и пространственных измерениях и о собственных психофизических возможностях до обидного мало. Не потому ли мы любим "уходить" в сказки, мифы, фантастику? Собственно, фантастика - это та область, где человек, пожалуй, наиболее полно может себя реализовать. Жажда поиска этой возможности не оставляет нас с младенчества до седых волос.

Однако при всем том читатель отдает предпочтение тем произведениям, благодаря которым он может максимально приблизиться к себе самому, своему времени и его проблемам. И в этом отношении сборник "Имя для рыцаря", уже упомянутый в начале обзора, весьма показателен. Он оставляет ощущение сегодняшнего дня. Ощущение современности. Думается, что этот сборник, без преувеличения, сможет удовлетворить вкусы многих читателей. И, прежде всего, тонким соотнесением фантастических понятий с реальной жизнью.

"Братья Светлые Рыцари, и ты, Светлая Дама! Сегодня мы собрались в свой урочный час, чтобы принять в наш Союз нового брата". Позволим себе процитировать рассказ Н. Орехова и Г. Шишко "Имя для рыцаря", который и дал название сборнику. И вспомним себя детьми, любившими играть в казаков-разбойников, в рыцарей, мушкетеров. При этом мы непременно старались воплотить в своих играх героев добрых, честных и храбрых. Трогательно-лирическое повествование рассказов Н. Орехова и Г. Шишко как бы ненавязчиво подсказывает: от юношеской полуигры до фантастических возможностей - один шаг. И хоть со временем в силу тех или иных обстоятельств мы теряем детскую прозорливость, ожидание чуда остается. Ожидание чуда в его повседневности. Перефразируя Пабло Неруду, можно сказать так: жизнь - это ежедневное чудо: чем больше живешь, тем больше удивляешься, так как открываешь что-то новое и в природе, и в людях, даже в давно открытых близких, в самом себе; жизнь - это ежедневная победа не только над обстоятельствами, но и над собой, ежедневное прозрение и ежедневное осознание наивысших истин. Фантастика слишком тесно связана со всеми земными реалиями, с повседневной жизнью, и жизнь бывает порой фантастичнее любого вымысла.

Каким же видится авторам сборника современный человек?

Способным на поступок, прежде всего. Нынешний мир ищет человека действия. Таковым может стать тот, кто способен понимать и сострадать, как бы ни было тяжело. А еще - быть уверенным в том, что твой поступок правилен и честен. Нужен герой. Даже в самых обыденных делах, а это иногда труднее, чем героический поступок в экстремальной ситуации. Слишком перегружена сегодня литература "антигероями" - до бесконечности -страдающими, вялыми, которые хоть и видят недостатки окружающего мира, но не в состоянии что-либо изменить. Они, так сказать, жертвы обстоятельств и социально-исторического наследия. И если Александра Николашина очень иронично и хлестко развенчивает такого "антигероя" в остросовременном рассказе "Три девицы под окном", то Александр Бушко, из Красноярска представляет нам героев именно действующих. Его повесть "Кошка в светлой комнате", бесспорно, "гвоздь" сборника. Автор переносит нас в ирреальный, созданный в качестве эксперимента Неведомый мир, населенный (как потом оказалось) материализированными персонажами книг, в которых, как говорит автор, "никогда не было разумного начала". Эти существа - люди, вурдалаки в человеческом облике, драконы, вездесущий и всезнающий Мефистофель, - вовлечены в нелепые, антигуманные, с точки зрения современного человека, отношения. Парадоксален и одновременно логичен А, Бушко в своих выводах: "... в мире, где никогда не было однозначных понятий... невозможно обойтись прописными истинами". Не с полным ли правом можно отнести это утверждение и к нашей жизни? Нельзя уничтожать других только за то, что они живут не так, как ты привык, не использовав прежде силу убеждения и разума. Герой этой повести до конца остается человеком долга и, вопреки даже приказу, пытается преобразовать в логическую систему все увиденное, хотя на первый взгляд это бессмысленно и не стоит затрат. Ирреальные же существа также имеют цель - стать "настоящими", т. е. людьми, однако за Контакт, за доверие теперь, после стольких лет вражды, приходится платить слишком высокую цену.

Последние два десятилетия для нашей планеты особенно бурны. Ее сотрясают катаклизмы и природные, и социальные. Литература (и искусство в целом), отражая мятущиеся умонастроения общества, сейчас имеет склонность к толкованию Библии, Апокалипсиса и других постулатов христианства, словно пытаясь напомнить нам, что все в мире повторимо, и переосмысливая это по-своему. Мы ищем истоки и концы. И на этом пути должны остаться людьми, иначе конец будет для всех одинаково ужасным. "Семь ангелов призвали, и семь труб им было дадено. И первый ангел поверг на землю град и огонь. Второй бросил в море раскаленную гору, и треть воды превратилась в кровь. По повелению третьего с неба, подобно светильнику, упала пылающая звезда-Полынь, и многие люди погибли от воды, потому что горькой стала вода", - сказано у Иоанна Богослова (пересказ).

Сергей Синякин (повесть "Шагни навстречу") убежден: люди обязаны искать пути к разуму, логике, пониманию. Этот фантастическо-политический детектив подан в двух уровнях. На первом беды, так сказать, общесоциальные. На фоне борьбы за разоружение - ядерный взрыв, спровоцированный политическим маньяком, который, уходя с арены, решил громко "хлопнуть дверью", а также - вышедший из-под контроля человека компьютер, управлявший Главным лазером в системе защиты от воздушного нападения, который, получив приказ обесточить лазер, отказался подчиниться, ибо это обессмысливало самое его существование. На- втором уровне - судьба русского и английского послов, волею случая оказавшихся в центре событий и разделивших всю тяжесть последствий взрыва. И хотя исход этой повести одновременно и трагичен, и оптимистичен, настроена она на одну ноту: люди, где и с кем бы они ни были, придут к единению, потому что лишь при общности усилий можно противостоять любой катастрофе.

Будущее, даже фантастическое, невозможно без прошлого и настоящего. Связь Истории с настоящим и Грядущим несомненна и необратима. Человек, народ, не имеющий и не помнящий прошлого, обречен на забвение. Это аксиома. И связь эта тем крепче, чем яснее человек осознает свою принадлежность к роду, нации, народу и готовность защищать его. Разве в названной повести "Шагни навстречу" не слышатся нам трагические колокола Чернобыля? Разве повесть Александра Бушко не вызывает в памяти картины физического и морального уничтожения "инакомыслящих" именно в нашей истории 30-х - 40-х? И все же мы должны сохранять веру в то, что это не повторится в будущем.

Лев Вершинин, как уже упоминалось, строит свои произведения на исторических фактах и легендах (повесть "Сага воды и огня" в сб. "Ветер над яром"). И в сборнике "Имя для рыцаря" он остается верен своей теме, углубляя и развивая ее. Л. Вершинин представляет нам своеобразный тетрацикл - четыре рассказа, которые при всем их стилевом, сюжетном и эмоциональном разнообразии объединены идеей борьбы против насилия и рабства - всех видов и форм. Оригинален рассказ "Ерек Карери Дзор", в котором герой исторической памятью воплощается в других людях, защищающих свободу, добро и справедливость. Из этой древней истории тянутся нити к слишком знакомым ныне терминам и названиям: геноцид, хунта, Карабах, Палестина, Кувейт...

Однако значит ли это, что и Грядущее будет столь же тревожным и не оставляет нам надежды? Авторы сборника не дают однозначного ответа, но дают нам возможность убедиться, что все зависит от самих людей. Предсказания не всегда сбываются, хотя некоторые гипотезы прежних лет, представленные научной фантастикой, мы видим наяву. И все же человек не спешит окончательно поставить точку над "i" - пока ее нет, этой точки, остается надежда. А потому каждый из нас во имя надежды может и должен сделать то, что ему по силам: посадить дерево, открыть новую планету, защитить слабого. И всем подумать о потомках - они наше Грядущее - и о том, что мы им оставим. Изящные, тонкие притчи Сергея Булыги из Минска - "Арихальск", "Псоглавые", "Грюнель", например, подводят нас к серьезным размышлениям об экологическом наследии и о возможных последствиях нарушения экологического равновесия.

Разумеется, невозможно предвидеть абсолютно все. Да и навряд ли всем людям хотелось бы заранее знать, сколько отпущено жизни и что в ней предстоит. Каждое время имеет своего пророка. Вспомним Нострадамуса, предсказавшего многие исторические события (в том числе Октябрьскую революцию, первую и вторую мировые войны) и пророчествующего вплоть до 3797 года (см. "Нострадамус - пророк пророков", по материалам зарубежных изданий Д. Дрейка "Земля"). Вначале удивляешься, а когда читаешь о событиях предстоящих - становится страшновато и... неинтересно. Да, собственно, точное определение того или иного поворота в истории еще не означает, что его можно избежать. Знать же все наперед - иногда слишком тяжкий моральный груз и ответственность, особенно если ты ничего не можешь изменить. Кроме того, как ни парадоксально, именно незнание того, что с тобой произойдет завтра, через неделю, через двадцать лет, - своеобразный моральный стимул, который прибавляет нам и духа, и желания жить дальше. Но Феликс Дымов в повести "Слышу! Иду!" все-таки предлагает нам заглянуть вперед и задуматься над тем, устроит ли это, в общем-то, вполне приемлемое для большинства людей будущее человека неординарного, у которого психологический, аналитический, эмоциональный настрой отличен от других. Может, из-за определенной "несовместимости" со временем и хотят актер и поэтесса вернуться в юность, чтобы пойти по иному пути?

Проблемы в сборнике "Имя для рыцаря" поставлены серьезные и решаются серьезно. Но не возникнет ли у читателя ощущение безысходности? Ответ прост. Против безысходности есть чудесное оружие - юмор. "Мир уцелел, потому что смеялся". Вот и нас заставят улыбнуться юмор и едкая ирония рассказов Леонида Кучеренко "Кактус", "Спошной килльцундер", "Репка", тех же Н. Орехова и Г. Шишко "Вечный двигатель третьего рода" и "Верол Каторо", веселое лукавство рассказа Михаила Шебалина "Ведьмак Антон". И не следует упрекать авторов в "поверхностном подходе". Ирония гораздо чаще отражает истинное положение вещей, нежели угрюмая констатация фактов.

Некоторая традиционность сборника, пожалуй, также не заслуживает порицания. Тем более, что открывается он содержательной статьей-размышлением С. Снегова о творчестве И. А. Ефремова, чьи "традиционные" романы и повести вот уже столько времени заставляют нас любить, удивляться и сострадать, видеть перед собой благородную цель и бороться за нее. А если вас интересует "Фантастический мир Сибири", современный и прошлых лет, то такую возможность вам любезно предоставит одноименная статья Ирины Семибратовой.

Составители и авторы сборника "Имя для рыцаря" не стремятся непременно перенести нас в иные галактики и неведомые цивилизации. Наоборот, события происходят на нашей Земле, и такая линия как бы подсказывает: будьте самими собой, откройте шире глаза и сердце, и вы увидите удивительный мир, фантастически реальный и сказочный. Мир, который надо любить и за который надо бороться.

В последнем десятилетии особенно усилился интерес к био- и астрофизике, астрологии. Мы хотим больше знать о Космосе, чьими детьми являемся, несмотря на всю свою самоуверенность. И эта связь с ним, невидимая, пока малоощутимая - мы только-только нащупываем тропинку к тайнам Вселенной! - сейчас интересует нас все больше и больше. И а этом плане роль научной фантастики огромна, потому что она с полной научной ответственностью и с ярким, увлекательным художественным отображением Неведомого помогает читателю твердо ступать по этой тропинке.