МНОЖЕСТВЕННОСТЬ МИРОВ ГЕННАДИЯ ПРАШКЕВИЧА

Новосибирский писатель-фантаст Геннадий Мартович ПРАШКЕВИЧ – автор повестей «Шпион в юрском периоде», «Мир, в котором я дома», «Костры миров» и многих других, завоевавших популярность у любителей фантастики. Сегодня он отвечает на вопросы нашего нештатного корреспондента.

– С чего началось ваше увлечение научной фантастикой?

– Видимо, следует ответить так: с Ивана Антоновича Ефремова. Имеются в виду прежде всего написанные им книги, которые и меня, школьника, заставляли заполнять школьные тетради фантастическими повестями собственного изготовления. Еще будучи семиклассником я познакомился с Ефремовым лично, он читал мои первые опусы и (надо сказать честно) похохатывал. Однако равнодушным к моей персоне не остался, более того, взял с собой в экспедицию в Очерский район вашей области, где велись раскопки останков палеозойских ящеров-дейноцефалов.

Через два года после экспедиции была опубликована «Туманность Андромеды», у меня хранится первое книжное издание с автографом Ефремова. Вообще об этом историческом отрезке – конце пятидесятых годов – я сейчас пишу роман, который будет называться «1957 год». Это реалистическая проза, попытка осмыслить социальные сдвиги и перемены в сознании людей, вызванные XX съездом партии, запуском первого искусственного спутника, появлением первого масштабного романа о коммунистическом будущем.

– Если уж пошел разговор о книгах «в работе» давайте поподробнее на эту тему...

– Работаю над продолжением повести «Костры миров», опубликованной в прошлом году в «Уральском следопыте». Пишу большую повесть под названием «Другой» – о том, как в некой стране, прообразом которой послужила Кампучия при «красных кхмерах», сознательно разрушаются промышленность и сельское хозяйство, институт брака, денежные отношения – и все это для того, чтобы освободить полигон для некоего «человека будущего», создаваемого генетиками в секретных лабораториях. Этот «человек будущего» должен по замыслу его ущербных творцов стать умнее, сильнее, добрее нас с вами и, что самое главное, устойчивее к радиации. Экспериментаторы рассчитывают на то, что после уничтожения цивилизации в огне ядерной войны планету заселит этот новый рентгеностойкий сапиенс. Моя задача в данном случае – показать антигуманность подобных вариантов будущего.

В журнале «Химия и жизнь» скоро будет опубликована повесть «Кот на дереве». С посвящением Виталию Ивановичу Бугрову, редактору отдела фантастики «Уральского следопыта». Эта фамилия всем любителям фантастики хорошо известна...

Собственно, в «Следопыте» и появилась моя первая публикация, если не считать давнего рассказа «Остров туманов» в молодежной новосибирской газете. Я тогда в седьмом классе учился. А после, до 1969 года, фантастики не писал. Но как-то на день рождения одноклассники подарили сохраненные ими школьные рукописи. Я переработал их и отдал в «Следопыт». Через некоторое время – звонок из Свердловска: Бугров сообщил, что одна из повестей будет опубликована в ближайших номерах. Таким вот образом в 1972 году появились в этом журнале «Лаборатория «Сумерки» и «Шпион в юрском периоде» – две повести за один год, явление и по сей день фантастическое.

– Мы со школьной скамьи знаем, что такое «идея художественного произведения». В фантастике, кроме нее, должна присутствовать идея фантастическая. Каков, по-вашему, круг современных научных проблем, в котором фантастам следует искать эти идеи?

– Безусловно, писатель фантаст должен обладать научным мышлением. Уметь увидеть в скромном на сегодняшний день явлении его будущую значимость. Очень большие возможности таятся в генной инженерии. Еще одна отрасль: глобальная геология, то есть наука о недрах в тесном переплетении с экономикой, энергетикой, экологией. Количество новых данных в этой области чрезвычайно велико. Сенсация: на Кольской сверхглубокой скважине опровергнуто мнение, что по мере удаления от поверхности земли температура должна повышаться. Оказалось, после какой-то отметки она наоборот понижается.

В. ЗАПОЛЬСКИХ.