СВОЕОБРАЗИЕ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ВРЕМЕНИ И ПРОСТРАНСТВА В РОМАНЕ В. ЗВЯГИНЦЕВА «РАЗВЕДКА БОЕМ»

Историко-фантастический роман, как специфическая разновидность фантастики, опирается на историко-философскую концепцию, согласно которой реальная история России является результатом некоего «сбоя». Авторы исходят из идеи двух «линий» исторического развития: «правильной», для России благополучной, и неправильной «генеральной», состоящей из цепи ошибок и трагедий 1917–1937–1941–1991 годов. Объяснить причины свершившейся трагедии фантастическими причинами и представить иную, благополучную версию истории – вот цель создателей исторической фантастики. ¹

Вопрос о своеобразии художественного времени и пространства этого сравнительно нового жанра может быть решен только путем сравнения его с пространством и временем романа исторического. При всем многообразии сюжетов романа исторического, где в одном ряду приходится рассматривать «Капитанскую дочку» и «Петра Первого», «Айвенго» и «Девяносто третий год» – можно выделить некоторые общие черты. Это, прежде всего, необратимость исторического времени и абсолютный характер пространства: исторический роман лишен сослагательного наклонения, в нем отсутствует элемент фантастический, а правдоподобие бытовых и технических реалий является одним из ведущих принципов его поэтики.

Ю. М. Лотман писал, что «в художественной модели мира «пространство» подчас метафорически принимает на себя выражение совсем не пространственных отношений в моделирующей структуре мира. Таким образом, художественное пространство представляет собой модель мира данного автора, выраженную на языке его пространственных представлений». ² К историческим романам это утверждение применимо даже в большей степени: все исторические события происходят в определенной пространственно-временной точке, поэтому в общественном сознании такие даты, как «22 июня 1941 г.», и такие географические названия, как «Голгофа», «Бородино» и многие другие, становятся символами событий с ними связанных. Поэтому для анализа и характеристики пространства и времени исторического романа следует использовать не только категории «протяженности», «продолжительности», «близости и дали», «доступности – недоступности», но и взаимоотношения персонажей, вещественное наполнение пространства, а также характер, насыщенность и интенсивность действия.

Одной из наиболее заметных сюжетных особенностей романа историко-фантастического является то, что действие в нем развивается в очень широком пространственно-временном поле, превосходя в этом отношении и приключенческий, и исторический, и даже фантастический романы. В пределе, рамки исторической фантастики простираются от дочеловеческой, мифологической эпохи до ближайшего будущего и включают всю Вселенную. Сюжет часто осложняется тем обстоятельством, что отдельные герои в некоторых романах наделяются фантастической способностью свободно перемещаться во времени.

Поэтому жанровая специфика историко-фантастического романа требует особой организации пространства и времени, которые и стали объектом данного исследования. В качестве материала избран роман В. Звягинцева «Разведка боем», являющийся сюжетно законченной и самостоятельной частью его фантастической эпопеи «Одиссей покидает Итаку». Этот роман относится к разновидности альтернативно-исторических романов и представляет собой попытку автора переиграть Гражданскую войну, завершив ее победой Белого движения.

Такую задачу поставила перед собой группа московских интеллигентов, которые в 1980-х гг. были вовлечены в борьбу двух сверхцивилизаций, тайно направляющих историю человечества. В результате одного из столкновений они оказались изолированы в альтернативной ветви русской истории, в занятом Белой армией Крыму лета 1920 года. При этом они сохранили некоторые возможности, полученные в ходе галактической войны: практическое бессмертие и неуязвимость, способность свободно передвигаться в пределах Земли, ³ создавать любые материальные предметы, включая ценные металлы и военное снаряжение. Таким образом, художественное пространство романа является изначально пространством фантастическим, моделирующим ситуацию в России середины 1920 года.

Для достижения поставленной цели – восстановить историческую справедливость в отдельно взятой альтернативной реальности – герои романа предпринимают следующие действия: возглавляют Белое движение, вооружают Белую армию автоматическим оружием и бронетанковой техникой, выигрывают битву на Каховском плацдарме и всю военную кампанию 1920 года, проводят ряд диверсионных мероприятий в Москве (финалом которых становится захват Кремля, смерть Ленина и Дзержинского), и, в конечном итоге, убеждают Троцкого подписать мирный договор.

Следуя логике поставленной цели, герои находятся только в пространственно-временных точках, где решается судьба войны. В итоге, пространство произведения распадается на несколько отдельных топосов, каждый из которых обладает своими функциями и свойствами: лайнер «Валгалла» и квартира в Москве (личное пространство героев), ставка Врангеля в Севастополе и белый Крым в целом, фронт как место боевых действий, и Москва, где правят большевики.

Образ действий героев в каждой из локальных точек определяется характером этих сюжетно детерминированных пространств. Здесь прослеживается «твердая приуроченность к определенному месту определенных ситуаций и событий» ⁴ – в Крыму герои скорее отдыхают, на фронте воюют, в Москве – борются с чекистами. Действие распадается на несколько одновременно происходящих авантюр, которые стремятся к одной условной точке – мирным переговорам в финале.

Сравнение этих отдельных топосов позволяет выявить важную черту художественного пространства «Разведки боем»: поляризацию авторской этической оценки. Моральная переоценка характеров и мотивации исторических лиц (Врангеля, Слащева, Троцкого, Ленина) в таком романе неизбежна, но та же этическая оценка переносится и на характеристику пространства: цветущему Севастополю, на улицах которого заметна невероятная концентрация «интеллигентных лиц», противопоставлена Москва, где царствует разруха и голод, а на улицах много «дегенератских лиц». Центрами этих полярных миров становятся ставка Врангеля и, соответственно, Кремль, а условной границей является фронт.

Отдельные пространства в романе логичнее всего рассматривать, используя категорию «свой – чужой», причем критерием этой иерархии следует считать степень их принадлежности и близости к главным героям, поскольку именно они являются выразителями точки зрения всеведущего автора. ⁵

Наиболее «своим» для героев является их лайнер «Валгалла» и отчасти – их база-квартира в Москве. Эти объекты полностью изолированы и свободный доступ туда открыт только для хозяев. Здесь размещается их фантастическая техника, здесь герои полностью защищены от внешнего воздействия, здесь им обеспечен любой комфорт, который только может представить автор. Корабль создан по их личным проектам, а поскольку герои – интеллектуалы с тонким чувством прекрасного, то и дизайн их жилья чрезвычайно элегантен и стилистически разнообразен. ⁶ На корабле они живут своей нормальной жизнью: читают, развлекаются, спорят на отвлеченные темы, пишут картины и дневники, ведут научные исследования. Здесь царят нормы поведения и система отношений идеального сообщества интеллигентов конца XX века: любовные треугольники и личностная конкуренция неизбежны и даже необходимы, но царит все же дружба. ⁷ В этом пространстве и время течет иначе – в нем темп событий скорее бытовой, чем авантюрный, это время течет свободно – жесткий счет времени, элемент случайности, необходимость успеть и догнать совершенно отсутствуют. В этом времени и пространстве герои чувствуют и размышляют, они изменяются внутренне, и это их биографическое время, совершенно не связано с внешним историческим.

Следующим по иерархии топосом является Крым. Фактически в романе описаны только ставка Врангеля и Севастополь, но отсутствие четкой границы между ставкой, куда герои проходят вполне свободно, и Севастополем, где можно просто гулять по улицам не опасаясь ареста, создают впечатление открытости этого пространства – оно ограничено только фронтом. Крым в описании Звягинцева сохраняет все внешние приметы курорта: море, солнце, акации, увеселительные заведения и приятные лица на улицах и по своим внешним качествам Крым расценивается героями как модель будущей счастливой России. В сюжете это пространство выполняет функцию исходного рубежа, он менее других насыщен сюжетным действием, время здесь течет вполне размеренно и не имеет особого сюжетного значения, даже нападения на героев здесь носят эпизодический характер.

Совершенно иначе организовано пространство фронта. Он представлен как цепь последовательных перемещений и сражений, из которых наиболее полно представлен бой на Каховском плацдарме. Локальным центром этого события становится переправа через Днепр, а описание событий носит центростремительный характер: неспешная подготовка (планирование, раздача оружия) по мере приближения боя убыстряются и уже в бою счет идет на метры и минуты. Описания местности здесь лишены каких-то частных деталей и примет: указываются только километры расстояния, географические названия, господствующие высоты и расположение войск. Это пространство наполнено постоянным передвижением больших человеческих масс, а быт носит исключительно походный характер. Система отношений здесь строится на принципе жесткой субординации, а мотивация действующих лиц отличается по принципу цветовой принадлежности: опытные бойцы белой армии идут в атаку с огромным воодушевлением, а красные гонят пулеметами на убой необученные орды мобилизованных. На этом участке в этот момент решается судьба войны, но это столкновение сил носит исторически обусловленный, объективный характер и перемещения героев здесь не имеют инициирующей роли – они действуют, направляемые логикой событий, поэтому, хотя и занимают лидирующее положение, но все же действуют как часть целого.

Московская часть приключений является наиболее содержательной и насыщенной частью сюжета, соответственно и пространство Москвы в романе организовано сложнее. Прежде всего, это топос сравнительно замкнутый: в Москву трудно попасть и из нее сложно выбраться. Географическим и идейным центром столицы является наиболее закрытое и защищенное место – Кремль. Топография Москвы носит условный характер, в том смысле, что большинство названных точек (за исключением Лубянки и Кремля) могут быть заменены на равноценные без ущерба для содержания. Пространство Москвы (в отличие от остальных) многоуровневое, поэтому хаотичные перемещения героев в пространстве – Сухаревская площадь – притон на Хитровке – явка в Самарском переулке – их московская база-квартира – Новодевичий монастырь монастырь – Кремль – на самом деле моделируют перемещение по вертикали. Каждое новое убежище становится более комфортабельным и надежным в конспиративном смысле, а каждое перемещение приближает к метафизическому источнику зла – ленинскому кабинету в Кремле. Время и пространство Москвы прерывисты и неоднородны, более того – они обратно пропорциональны друг другу: минуты открытых столкновений вмещают значительные пространства и стремительные перемещения в ходе перестрелок и погонь, а пребывание в покое выливается в часы томительного ожидания.

Неоднородное в структурном отношении пространство столицы совершенно однородно в плане эстетическом и психологическом. И в обоих смыслах оно предельно плохо: в описании Москвы преобладают приметы разрухи – грязь, заколоченные витрины, плохое освещение, обветшалые и поврежденные фасады. Эта авантюра происходит ранней осенью, а наиболее важные действия совершаются ночью, поэтому герои перемещаются между островками света, а обилием тумана и осадков звягинская Москва напоминает Петербург Мережковского. Преобладание мрачных тонов в описании характерно для всего этого топоса: даже и в ленинском кабинете стол захламлен, темно, скрипит паркет, а за окном – слякоть и редкие огоньки. Тайные островки изобилия, принадлежащие некоторым чекистам и бандитам, общей картины не меняют.

Если белый Крым – модель свободной России, то Москва в описании Звягинцева – модель России Советской, со всеми ее хрестоматийно известными признаками: голодом, грязью, переполненными трамваями, а главное – всеобщей подозрительностью и страхом. Герои постоянно сталкиваются с засадами и нападениями, столичные обыватели живут в постоянном страхе ареста или грабежа (все равно – дома или на улице), сидящий в своем кабинете Ленин всерьез опасается покушения, причем боится он не вражеских агентов, а Троцкого. Здесь даже и квартира в Столешниковом переулке перестает быть подлинным убежищем: в ней герои содержат и допрашивают захваченного чекиста, таким образом, и это, изолированное в физическом пространстве и времени место, включается в топос активного действия.

Обобщив результаты проведенного исследования, можно прийти к следующим выводам:

– язык пространственных и временных отношений в историко-фантастическом романе «Разведка боем» служит одним из средств моделирования авторской картины мира, вследствие чего пространство произведения становится одной из категорий этической оценки;

– время в романе перестает быть историческим: с момента появления героев история теряет предопределенность событий, обязательную для романа исторического, оно становится временем авантюрным, в котором инициатива принадлежит не логике истории, не Провидению, а только главным героям;

– пространство в романе лишается абсолютного художественного качества «близости и дальности», «проницаемости-непроницаемости» и др., так как герои располагают фантастической техникой, позволяющей свободно манипулировать пространством и, соответственно, временем.

А. ЛОБИН,

к. филол. наук

1. Такой точки зрения на историю придерживаются теоретики этого сравнительно нового для России жанра – См. Петухова Е., Чёрный И. Современный русский историко-фантастический роман .- М.: Мануфактура, 2003.- С. 3 – 4; Валентинов А. Нечто о сущности "криптоистории", или Незабываемый 1938-й // Анизотропное шоссе, 1999. - № 7. - С. 21-26; Валентинов А. Орфей и Ника - М: АСТ; СПБ: Терра – Фантастика, 1997. - с. 4.

2. Ю. М. Лотман. Художественное пространство в прозе Гоголя // Лотман Ю. М. О русской литературе. - СПб: Искусство - СПб, 1997. - С. 622

3. Путешествия в прошлое и между мирами они совершали в предшествующем романе «Одиссей покидает Итаку».

4. Ю. М. Лотман. Художественное пространство в прозе Гоголя // Лотман Ю. М. О русской литературе. - СПб: Искусство - СПб, 1997. - С. 623.

5. См. Успенский Б. А. Поэтика композиции. - СПб: Азбука, 2000. – с 20 - 22. и Прозоров В. В. Автор. // Введение в литературоведение /Л.В. Чернец, В.Е. Хализев, С.Н. Бройтман/ - М: Высшая школа, 1999. - С. 17.

6. «В комнате... камин, кондиционер..» - см.

7. Когда один из них, физик, отказывается из идейных соображений делать оружие для Белых, его все же уговаривают помочь во имя старой дружбы. - Вся эта линия романа представляет собой сквозную сюжетную линию всей эпопеи, которая собственно, и организует ее в одно целое. Причем сюжетной ее основой становятся скорее линия любовная, психологическая и, отчасти, философская.