ИСТИНЫ СТАРЫЕ, КАК МИР

Фантастическая повесть Г. Емельянова "Истины на камне" не первое произведение писателя в этом жанре. Читателю уже известен его "Медный таз из сундука". Эта повесть особенно отличалась умелым сочетанием деталей быта, нашей повседневности с полетом воображения, фантастической выдумкой. Это, без сомнения, придало повести своеобразный колорит "бытовой узнаваемости" и в изображаемых ситуациях, и в характерах. Переплетение и взаимное проникновение элементов фантастики и повседневной реальности, сохраняя необходимый для жанра "отлет от действительности", несло в себе достоверность и обаяние жизни. Совершенно очевидно, что именно хорошее знание жизни, ее подчас потаенных внутренних пружин позволило писателю так легко и непринужденно "играть" с реальным и фантастическим планами жизни и достигать своей художественной цели.

Поэтому с большим интересом ожидали мы выхода в свет новой повести, созданной в жанре чисто фантастическом. Действительно, "Истины на камне" написаны как добротная фантастика, увлекательная в самом своем материале, в его построении и в манере повествования. Космический корабль с Земли высаживает на планете, где предполагается наличие жизни и даже цивилизации, одного из космонавтов Логвина-младшего, или просто Ло, и улетает дальше, в глубины Вселенной. Космонавт оснащен необходимым автоматическим оборудованием, помощниками - роботами, главный из которых - автономный мозговой центр по имени Голова. Земля давно уже совершила огромный эволюционный путь, на ней разрешены все технические проблемы и цивилизация достигла, видимо, высочайшей степени совершенства. Здесь же, на Голубой планете, господствует едва ли не каменный век и в техническом, и в нравственном отношении. Но очень скоро землянин убеждается, что здесь все далеко не просто. Оказывается, на планете обитают существа, похожие на нашу земную саранчу, только большие по размерам и гораздо более опасные, так называемые "стрекотухи". Они представляют собой как бы огромный разветвленный рой, управляемый разумным центром по имени Королева Марго, и тоже заняты интуитивным поиском пути к совершенствованию, к развитию. Но поиски эти идут на уровне стихийном, они совершенно лишены нравственного, духовного начала. В них нет боли и тревоги, в них нет тепла и заботы, сострадания к слабым, к живым существам, судьба и само существование которых - только объект их эксперимента, "материал" для их поисков. Поэтому их поиск становится источником зла и страданий для коренных жителей планеты. Наряду с ними в далекие незапамятные времена на Голубой планете появились пришельцы, высокие, желтокожие и голубоглазые, но не смогли утвердить себя на планете и вынуждены были уйти в подземные пустоты, где уже почти все впали в состояние биологического анабиоза, став основанием для легенды о некоем божестве, Могучем и Неизмеримом, обитающем под землей. Легенда и дала возможность обосноваться там же, в подземных пустотах кучке праздных и жадных стариков, выдающих себя за приближенных Пророка и содержащих остальную массу жителей планеты в страхе и суеверии. Писатель избегает соблазна представить своего героя как нового Робинзона, показывающего дикарям, как надо жить по-человечьи или, подобно Лосю из "Аэлиты" А. Толстого, пытающегося пробудить в них дух социального протеста. Его герой - сын Земли, человек противоречивый и сложный, много переживший и оттого лишенный бездумного самодовольства. Сказано об этом приглушенно и очень сдержанно, тем не менее, впечатление о герое как о человеке неординарном, ищущем, находящемся в процессе становления собственной личности, остается четким. Он остро чувствует главную опасность, угрожающую человечеству, - бездуховность. "Мы достигли вершин, потому что наши предки умели работать, создавать, творить, - говорит герой. - Наш идол - здравый смысл. Мы отделяем таким образом творца от его духа. А кто такой творец, то есть человек?.. Человек создавал блага быстрее, чем совершенствовался сам... В итоге человек мучительно медленно поднимался по шатким ступеням к вершинам собственного "я", к идеалу, если хочешь". Но и теперь, когда идеал достигнут, дядя героя, Логвин-старший, пишет ему в прощальном письме: "Человечество в наши дни совершенно, мы понимаем искусство и создаем шедевры, но разумом, не душой, и в этом свойстве нашей цивилизации таится немалая опасность. Мы знаем прошлое, но знания наши академичны, мы разучились жалеть и сочувствовать, мы анализируем, легко находим ошибки и просчеты предков и многие их заблуждения объясняем скудостью интеллекта и темнотой, мы совершенно исключаем порыв и страсть..." По его убеждению, "в необъятной Вселенной ждут нас страждущие. Ждут, и мы должны прийти. В том и есть наше предначертание". После таких слов читатель, конечно, с интересом ждет, как же это предначертание осуществляется героем повести. Для писателя же возникает риск впасть в повторение банальных истин, в ложный пафос, в поверхностное нравоучительство. Г. Емельянов избегает этой опасности, обращаясь к спасительному оружию иронии, пронизывающей повесть от начала и до конца. Она в описании встреч героя с аборигенами, различных перипетий его пребывания на Синей планете, в описании некоторых ее обитателей, как Скала и Червяк Нгу, наконец, в самой позиции героя, наполненной внутренним смятением, стремлением к поиску истин не только для людей, к которым его забросила судьба, но прежде всего для себя. В финале повести он камнем и зубилом, как древний человек, высекает на камне истины старые, как мир, и вроде бы нарочито не оригинальные, но за авторской усмешкой ясно читается мысль об их бессмертии: "...быть добрым труднее, чем быть злым. В здоровом теле здоровый дух. Помогать слабым, значит делать их сильными. Перед едой овощи мои кипяченой водой". И высшая степень человечности звучит в словах героя о том, что его на Синей планете оставляют долг и сострадание, что мы остаемся людьми до тех пор, пока сохраняется в нас совесть, жалость, милосердие.

Стремление снять излишний пафос и дидактизм в повести заставляет автора, как мы уже сказали, обратиться к иронии. Но стилистические средства создания иронии, на мой взгляд, довольно резко расходятся с требованиями жанра и создают стилевой разнобой. Повесть представляет собой произведение "чистой" фантастики и никакой связи с реальным земным бытом, реалистическими деталями и конкретными приметами времени не имеет. Герой повести - это тоже "человек вообще", без примет национальных, социальных и т. п. Поэтому несколько странное впечатление производят различные его высказывания, напоминающие речевой колорит сибирского просторечия.

А повесть получилась увлекательная и, будем надеяться, откроет в творчестве нашего писателя-земляка новую интересную страницу.

А. САЗЫКИН,
кандидат педагогических наук.