Фредерик Уэртхэм

СТИЛЬ ФЭНЗИНОВ

Много лет я читал обычные общественно-политические журналы и узнал из них массу такого чего не найдёшь в книгах. Но в настоящее время многие из них стали такими банальными и неоригинальными, что когда что-то происходит можно зачастую предсказать, что они скажут по этому поводу и как они это скажут. Многие статьи о войне во Вьетнаме, об уличной преступности или современном романе кажутся совершенно одинаковыми, словно это пародии на статьи о войне, уличной преступности и современном романе. Нам вновь и вновь твердят, одними и теми же словами, с тем, что Джордж Мередит назвал "убийственной претенциозностью", что "не существует единственной причины и никакого простого решения", или что "мы живём в меняющемся мире" и тому подобные общие и привычные до оскомины слова.

У фэнзинов совсем иная тональность, они пишут в ином ключе. Они не стремятся к запрограммированному профессионализму массовых изданий. Их стиль, если употреблять этот термин в самом широком смысле, конечно же, безусловно разнообразен и разнороден. При всей этой разнородности материалов и лиц, с которыми мы имеем дело в фэнзинах, они не поддаются чёткому определению. Однако всё же можно заметить определённые общие черты. Один из моментов делающих фэнзины столь привлекательными состоит в том что - в отличие от столь много в нашей периодике - они не покрылись пылью скучности.

Хотя для любого данного фэнзина пишут и рисуют разные люди, у него складывается более-менее индивидуальный характер. Частично это происходит благодаря умению и личным свойствам редактора, а частично благодаря группе, которую он приглашает к сотрудничеству и возглавляет. И таким же образом у всего жанра фэнзинов сложился определённый собственный характер. Редакторы часто пишут для других фэнзинов. А авторы фэнзинов зачастую издают и свой собственный фэнзин.

Редакторы фэнзинов никогда не бывают номинальными руководителями. Они много чего пишут сами, а часто ещё и рисуют. Задают тон и комментируют работы других авторов. Даже когда печатаемые фэнзином авторы - профессиональные художники, писатели, редактор самого фэнзина заслуживает немалой доли уважения. Его величайший актив - непредубеждённость к замечаниям и предложениям и культивирование личностного отношения к своим читателям. Это именно то, что Алан Лайт называет "политикой нечванливого редактора" ("All Dynamic" ("Сплошная Динамика") № 3).

В написанном для фэнзинов как правило видна большая живость и естественная искренность. Это обычно носит неформальный, личный и спонтанный характер. Почему-то очень освежает когда прочтёшь простые утверждения вроде принадлежащего перу Уорнера Блюма: "Человек тянется к звёздам, он только сто сумел добраться до Луны. А внизу на Земле дела шли далеко не столь гладко" ("Leech" ("Лечебная Пиявка") № 2). Или критику Диснейленда описывающую "группы родителей упорно старающихся делать вид будто они веселятся и детей отчаянно старающихся делать вид что им весело, чтобы не разочаровать своих родителей", смотри "Фокус Фэна" № 3. Фэнзины сторонятся с одной стороны чрезмерного употребления матерных слов и выражений, а с другой стороны того, что Этель Стрейнчампс называет "лингвистической застенчивостью средств массовой информации" ("More" ("Больше"), июль 1972).

В фэнзинах наблюдается своего рода свежесть и открытость, хотя правописание в них зачастую хромает. Впрочем, само написанное отличается такой искренней непридуманностью что может представлять собой противоядие высокомерию и конформизму, столь изобилующему в написанном ныне профессионалами. Как правило, написанное в фэнзинах, не обладает тяжеловесным стилем. Иногда серьёзная озабоченность выражается юмористически. Напимер один редактор просит своих читателей присылать ему очень нужные для фэнзина статьи и письма: "Оставляю вас с этой мыслью. Если вы придумали что мне пришлёте, сделайте это. Если передумали, то запомните. А если снова передумаете, то забудьте об этом. Но если снова передумаете, то вам следует показаться психиатру" ("Schamoob" ("Шамуб") № 3).

Что замечательно при этом, так это полное отсутствие штампов которые так часто преподносятся нам в газетах и журналах. Фэнзины избегают их не случайно. Редакторы фэнзинов отлично сознают когда они допускают подобную оплошность и уточняют это. Один редактор например пишет: "И это в общем завершает данную редакционную статью (Штамп! Штамп!)" ("Varolika" ("Варолика") № 1).

Само по себе поучительно уже то, что любую тему, вроде секса и насилия, в фэнзинах можно обсуждать без обычных штампов. Мало того фэнзины показывают, как это можно сделать. Авторы фэнзинов говорят о притягательности лидеров, не употребляя при этом такие слова как "харизма" или "харизматический" - которое когда-то был эзотерическим понятием, но сейчас стало штампом и теперь само слово уже не обладает собственной "харизмой". Они могут сказать о возрастании чего-либо, не называя это "эскалацией", или о каком-то долге не употребляя слова "обязательство", или о том что что-то нужно сделать уже сейчас, не именуя это "одним из приоритетов", и что хорошая мысль это просто хорошая мысль не называя её "плодотворным выводом", или что неудачная мысль именно неудачная, а не удостаивая её названием "недисфункциональной". Они даже не говорят о "поисках самоотождествления" - это выражение стали уже без конца и без разбору употреблять в качестве причины, симптома или объяснения всему, что кто-либо что делает, будь это правильным или неправильным. Фэнзины могут действительно обсуждать порнографию или преступность несовершеннолетних, или безработицу не прибегая к штампу "твёрдое ядро".

Редакционные статьи в фэнзинах зачастую подаются в виде того, что профессиональные журналы назвали бы колонкой, разбросанные тут и там по всему фэнзину редакционные статьи стали почти традицией. Одно письмо замечает: "Мне очень понравилась ваша редакционная статья. Она была такой личностной и вы так много охватывали ей, а именно эти черты и восхищают меня в фэнзина, поскольку именно это и придаёт каждому фэнзину свой облик и характер" ("Carandaith" ("Карандейт") № 4).

Редакторы фэнзинов зачастую отзываются о ценности своей продукции и обо всей работе, какая потребовалась с юмористическим самоуничижением. Они могут говорить о выпуске номера фэнзина, называя его "этот итог полнейшей самоотдачи и нудной работы" ("Science Fiction Riview" ("Обозрение НФ") № 33), или сказать: "Наш "Fan Focus" жив! (и вы называете это жизнью?) ("Fan Focus" ("Фокус Фэна") № 2). Один редактор говорит, что затрудняется решить какое местоимение ему употреблять - редакционное "мы" или личное "я": "В любом случае это печатает только один из нас" ("Freon" ("Фреон") № 1). А ещё один говорит о колонке: "Эта бессмысленная колонка будет продолжаться в следующем выпуске если одобрят наши читатели. Она будет также продолжаться и если читатели не одобрят её" ("Aleph Null" ("Алеф-Нуль") № 2). А одна колонка редактора заканчивается так: "Это действительно всё что я имел сказать (ну, в общем то нет, на самом деле это много больше чем я имел сказать) ("Ama-Pros" ("Лю-Проп") № 2).

Иной раз авторы фэнзинов любят прибегать к игре слов или создают новые выражения. Одна редакционная статья названа "Реакционной" ("Ama-Pros" ("Лю-Проп") № 2) - что заставляет меня думать о том сколь многие прочтённые мною редакционные статьи в газетах это слово описало бы с предельной точностью. А в одном случае "Содержание" названо "Одержанием" (или "Задержанием") ("Fan Focus" ("Фокус Фэна") № 2).

И редакторам и авторам фэнзины дают образованность. Иногда можно различить что по ходу дела они стали не только лучше печатать свой фэнзин, но и писать лучше. В целом можно сказать, что не являясь экспериментальными фэнзины в то же время совершенно не ориентированы по стилю на истэблишмент, непедантичны и - даже в глубоко научно-исследовательских статьях - не склонны к академическому филистерству. Но конечно все эти выводы опять же не абсолютны и применимы далеко не ко всем фэнзинам.

Сатира является неотъемлемой частью многих фэнзинов. Нынешняя сатира как в книгах, так и в журналах зачастую так и дышит ненавистью и язвительностью. В фэнзинах же сатира обычно добродушная и незлобивая. На ином уровне Шарль Бодлер писал о добросердечности сатирических рисунков Оноре Домье:

Сатирический элемент играет свою роль в фэнзинах в двух формах: он либо появляется в виде отдельного произведения, либо может расцвечивать другие публикации - рассказы, статьи, передовицы редакторов или письма к редактору. Возможно, что эти юные авторы не Расселы Бейкеры из "Нью-Йорк Таймс" (во всяком случае, пока), но они часто выполняют свою задачу писать с иронией и юмором и при этом затрагивают серьёзные вопросы. Фэнзины взяли в качестве своего стандарта для сатиры два её более важных, чем другие качества. Первое: если сатирический материал не производит никакого комедийного эффекта "значит у вас не получилось" ("Comickazi" ("Камикадзе") № 1). И второе: у него должен быть серьёзный замысел в качестве оружия против "какого-то неудовлетворительного состояния дел" (Дуайт Деккер во "Freon" ("Фреоне") № 2 1/2).

В научной фантастике сатирический элемент любят и восхищаются им. Рея Бредбери хвалили за его "сплав фантазии и сатиры" ("A Thousand Worlds" ("Тысяча миров") № 1). Сатира в форме вопросов и ответов содержится в "интервью Грегора Кишеля с Алом Кэппом" ("Freon" ("Фреон") № 3).

Вот несколько типичных примеров сатиры фэнзинов. Я часто находил очень хорошие библиотеки и преданных своему делу библиотекарей. Но к некоторым другим вполне может относится сатирическое произведение Джо Пилати "Система Снидли, новый метод квалификации" ("Jack High" ("Джек Средний") № 6). Система эта бывает двух видов: "стандартная" и "субстандартная", "Умелый читатель может с лёгкостью найти за два-три дня любую желанную книгу", "Если в вашей общине банда малолетних преступников настойчиво учиняет беспорядки путём чтения книг" то эта система вам очень поможет, "Библиотекарь должен обладать стандартным взглядом Бориса Карлоффа", "Малооплачиваемый мягкотелый дворник который должен пройти тест на неграмотность будет аккуратно ставить книги на полку. Тест на неграмотность он должен пройти потому, что всякий умеющий читать, может испортить всю данную процедуру".

В сообщение о митинге крайне правых в 1962 году мы читаем: "Распустить организацию "розовые Ветераны Иностранных Войн"; "Выбросить этого левака Голдуотера из Сената"; "О, и нечего сомневаться. Никсон один из них!" ("Jack High" ("Джек Средний") № 7).

Забавная сатира была направлена и в мой адрес по поводу моей книги "Соблазнение Невинного". Её автор Том Фейган относится очень критически к моим исследованиям, (которые показали что кровь, кровища и высокое содержание насилия в СМИ может оказать на детей вредное воздействие). Я отнёс к их числу некоторых из более склонных к насилию супергероев на экране и в комиксах. Какой же спрашивается у меня здесь мог быть корыстный мотив? Эта сатира называется "Самоанализ". Я сижу в кабинете, готовясь к лекции. Голова у меня заполнена именами супергероев в СМИ, их целый список. Я неудовлетворён, в моей жизни чего-то не хватает. Наконец я подхожу к большому сундуку и поднимаю крышку. В нём находится ключ: полный костюм супергероя, в комплекте с плащом, маской и знаком моего супергероя на груди костюма; вместо "S" - означающего "Супермен", там стоит очень большое "W". Этот знак открывает мои тайные амбиции, моё честолюбие. В конце этого рассказа я примиряюсь с мыслью, что мне, в конце концов, не потянуть на супергероя и так и придётся остаться психиатром ("Slam-Bang" ("Трах-Бах") № 4). Схожая мысль выражена в пародии на "Ворон" Эдгара Алана По ("Fan Focus" № 2). Поэма заканчивается строкой: "Каркнул Вэртхэм: "Кровь в запор"!"

Едко высмеивается в фэнзинах телереклама: "разумеется, вы напряжены, раздражены. Но не вымещайте своё раздражение на аспирине" ("Omniphleb" ("Омнифлеб") № 5). Или начало речи политического кандидата: "Леди и джентльмены! Вам тошно, тошно, тошно от других кандидатов? Тогда только один человек может быстро, быстро, быстро принести вам облегчение!" ("Jack High" ("Джек Средний) № 6). Бесконечно длящаяся по телевидению криминальная серия "Бредень" подвергнута осмеянию в пародии, проиллюстрированной Джеем Линчем ⁴², в "Jack High" ("Джеке Среднем") № 6. Очередная серия этого сериала всегда начинается словами: "Это - город Лос-Анджелес, штат Калифорния. Я здесь работаю. Я ношу полицейский значок. История, которую вы сейчас услышите, правда. Фамилии были изменены для защиты невинных... Это было в среду 6-го августа... Мой партнёр - .... Меня зовут Пятница". Пародия называется "Дыр-сеть" и начинается так: "Это - город, мой город. Эти улицы - мои улицы. Эти трущобы - мои трущобы. Эти заставки - мои... Хоп! Меня зовут Среда. Это было в прошлый понедельник. Я сводил свою девушку Пятницу... в бар, потому что она была Четвергом. Совершенно неожиданно телефон в баре зазвонил. Это вызывали меня из штаба... Мой партнёр уже работал над делом... Я подождал пока он не закончит дело. К тому времени когда партнёр закончил, он был уже не в состоянии работать и поэтому я отвёз его домой и уложил спать..."

Комбинация фантазии и сатиры отлично подходят к стилю фэнзинов. Но это не значит, что она встречается только в фэнзинах - она хорошо известна в литературе. Например, это показано в своей классической форме в "Путешествиях Гулливера" и "Дон Кихоте". И проявляется она не во всех и даже не в большинстве фэнзинов. Очень удачное и значительное произведение с таким переплетением фантастических и сатирических черт с серьёзными целями есть у Гордона Мэтьюза в "Новоузретом мире" ("Nucleus" ("Ядро") № 3 и 4). Различными секторами населения описанной там планеты манипулируют их окружные правительства, заставляя их драться с друг другом, Инакомыслящие там преследуются вплоть до тюремного заключения. Наука процветает. Обитатели этой планеты доже добрались до спутника своей планеты. Но большая часть их науки направлена на производство новых и новых орудий уничтожения и аннигиляции. Они провозгласили братскую любовь, но практикуют войны, преследования, фанатизм и репрессии. И читатель понимает, что это в действительности за планета. Планета Земля.

ИНТЕРЕСНЫЕ СТАТЬИ

Малина Ф. Космос в искусстве и искусство в космосе

Кленов В. Космический дизайн

Зубакин Ю. Туристы на Луне или год 1901

Зубакин Ю. Крутятся, вертятся сто человек

Звягинцев В. «От своего мнения не отказываюсь»