Анджей Сапковский

МЕНЬШЕЕ ИЗ ЗОЛ

Как всегда, первыми его заметили коты и дети. Пятнистый котяра, спящий на тёплой от солнца поленнице, вздрогнул, приподнял круглую голову, прижал уши, фыркнул и шмыгнул в крапиву. Трёхлетний Драгомир, сын рыбака Триглы, делавший на пороге дома всё, что мог, чтобы еще сильнее извозить и без того грязную рубашонку, расплакался, сквозь слезы глядя на едущего мимо всадника.

Ведун ехал не спеша, не стараясь опередить воз с сеном, загородивший улицу. За ним, вытягивая шею и дёргая за уздечку, привязанную к луке седла, трусил навьюченный осёл. Кроме обычных вьюков, длинноухий тащил на себе что-то большое, завёрнутое в попону. На светло-сером боку осла виднелись чёрные полосы засохшей крови.

Воз в конце концов свернул в боковую улочку, ведущую к амбару и пристани, с которой пахло бризом, смолой и бычьей мочой. Геральт пришпорил коня, не обращая внимания на сдавленный возглас торговца зельями, уставившегося на костлявую, когтистую лапу, торчащую из-под попоны. Не обернулся он и на толпу, собравшуюся за ним.

Перед домом войта, как всегда, было полно телег. Геральт спрыгнул с седла, поправил меч на спине и перебросил узду через деревянную жердь. Толпа, идущая за ним, собралась полукругом вокруг осла.

- А я говорю, нельзя! Нельзя, мать твою! Ты что, по-человечески не понимаешь, стерва?!

Геральт вошёл. Перед маленьким толстым войтом, покрасневшим от гнева, стоял крестьянин, держа за шею дёргающегося гуся.

- Что... Боги! Это ты, Геральт? Не верю глазам своим! - и снова, в сторону мужика: - Убери это, хам! Оглох?

- Говорили, - бормотал крестьянин, косясь на гуся, - что нужно дать чегось вельможному, потому как иначе...

- Кто говорил? - взвизгнул войт. - Кто? Что я будто бы взятки беру? Нельзя, говорю! Вон, тебе говорят! Здравствуй, Геральт.

Войт, пожимая руку ведуна, хлопнул его по плечу другой рукой.

- Года два тебя не было, Геральт. Что? А то, что ты нигде не осядешь. Откуда ты сейчас? А, какая, в конце концов, разница. Эй, кто-нибудь, принеси пива! Садись, Геральт, садись. У нас тут неразбериха - завтра ярмарка. Ну что там у тебя, рассказывай!

Толпа за это время выросла вдвое, но промежуток между ней и ослом не уменьшился. Геральт отбросил попону. Толпа охнула и отступила. Кальдемейн широко разинул рот.

- Кикимора. Нет ли за неё какой-нибудь награда, господин войт?

Кальдемейн переступил с ноги на ногу, не отрывая глаз от похожей на паука, обтянутой чёрной сухой кожей твари, от остекленевшего глаза с узким вертикальным зрачком, от похожих на иглы клыков в окровавленной пасти.

- На дамбе, в четырёх милях от города. На болотах. Кальдемейн, там должны были пропадать люди. Дети.

- Всё верно, сходится. Но никто... Кто же мог предположить... Эй, люди, по домам, за работу! Это не лучшее зрелище! Прикрой это, Геральт. Мухи налетят.

В доме войт молча схватил кувшин с пивом и одним махом осушил до дна. Тяжело вздохнул, шмыгнул носом.

- Нет награды, - грустно сказал он. - Никто и представить себе не мог, что что-то такое сидит в солёных болотах. Правда, несколько людей пропали там, но... Мало кто туда лазил. А откуда ты там взялся? Почему не поехал главным трактом?

- На главных трактах мне на жизнь не заработать, Кальдемейн.

- Ах да, я забыл, - войт сдержал отрыжку, надув щёки. - А ведь такая была спокойная округа. Даже домовые редко портили бабам молоко. И вот пожалуйста, под самым боком какое-то страшилище. Получается, что я должен тебя как-то отблагодарить. Потому что заплатить нечем. Нет средств.

- Плохо. Мне нужно было немного денег, чтобы перезимовать, - ведун глотнул из кружки, отёр пену со рта. - Я направляюсь к Испаден, но не знаю, успею ли до того, как снега занесут дороги. Могу застрять в каком-то городке вдоль Лутонского тракта.

- Где остановишься? Может, у меня? На чердаке пустует комната, так зачем же платить корчмарям, этим грабителям? Поболтаем, расскажешь, что слышно в большом мире.

- С удовольствием. А что скажет твоя Либуш? В прошлый раз было заметно, что я ей не по вкусу.

- В моём доме бабы права голоса не имеют. Но, между нами говоря, не устраивай при ней того, что было тогда, за ужином.

- Так оно и было, но не делай так больше при Либуш. Слушай, а эта... как её там... Кики...

- Интересно, для чего? Если нечем платить, можешь её выбросить в помойную яму.

- Неплохая идея. Эй, там, Карел, Борг, Носикамик! Есть там кто?

Вошёл городской стражник с алебардой на плече, зазвенев острием о притолоку.

- Носикамик, возьми кого-нибудь в помощь, забери осла перед домом, отведи за хлева и утопи в выгребной яме эту мерзость в попоне. Ясно?

- Показать бы ее Мастеру Ириону. А ну как она ему для чего-нибудь пригодится.

- Умница, Носикамик. Послушай, Геральт, может, наш городской чародей даст тебе что-нибудь за эту падаль. Рыбаки приносят ему разные диковинки, которые им в сети попадаются, и не один на этом заработал. Пойдём, прогуляемся к башне.

- О, разжились чародеем? Насовсем или на время?

- Насовсем. Мастер Ирион. Живёт в Блавикене около года. Могучий маг, Геральт, сразу видно.

- Сомневаюсь, чтобы могучий маг заплатил мне за кикимору, - поморщился Геральт. - Насколько я знаю, из неё не варят никаких эликсиров. Скорей всего, ваш Ирион меня только обругает. Мы, ведуны, не дружим с чародеями.

- Я ни разу ещё не слышал, чтобы Мастер Ирион кого-то обругал. Что заплатит, не обещаю, но попытаться не мешает. На болотах могут быть и другие кикиморы, и что тогда? Пусть он осмотрит это страшилище и в случае чего наложит какое-нибудь заклятие на болота, или что-то в том же духе.

- Очко в твою пользу, Кальдемейн. Ну что ж, рискнём. Пошли?

- Пошли. Носикамик, прогони этих детишек и бери лопоухого за уздечку. Где моя шапка?

Башня, выстроенная из гладко отёсанных гранитных блоков, увенчанная острыми зубцами, смотрелась внушительно на фоне облупившихся домиков и избушек с соломенными крышами.

- Он её обновил, как я смотрю, - сказал Геральт. - Магией, или вас загнал на работу?

- Вроде порядочный. Людям помогает. Но нелюдим, отшельник. Из башни почти не выходит.

На дверях, выложенных мозаикой из светлого дерева, висела огромная ручка в виде плоской, глазастой рыбьей головы, держащей в зубастой пасти тяжелое кольцо. Кальдемейн, которому, как видно, это было не впервой, подошёл, откашлялся и произнёс:

- Приветствует войт Кальдемейн по делу к Мастеру Ириону. Приветствует ведун Геральт из Ривии, также по делу.

Некоторое время ничего не происходило, после чего рыбья голова шевельнула зубастыми челюстями и выдохнула облачко пара.

- Мастер Ирион не принимает. Идите своей дорогой, добрые люди.

Кальдемейн потоптался на месте и взглянул на Геральта. Ведун пожал плечами. Носикамик сосредоточенно ковырял в носу.

- Мастер Ирион не принимает, - механически повторила ручка. - Идите своей дорогой, добрые...

- Я вовсе не добрый человек, - громко прервал Геральт. - Я ведун. Там, на осле, лежит кикимора, которую я убил совсем рядом с городом. Каждый чародей-резидент обязан заботиться о безопасности округи. Мастер Ирион не обязан оказывать мне честь беседой с ним, не обязан меня принимать, если не хочет этого. Но кикимору пусть осмотрит и сделает из этого выводы. Носикамик, стяни с осла кикимору и брось её здесь, под дверями.

- Геральт, - тихо сказал войт. - Ты уедешь, а я здесь должен буду...

- Поедем, Кальдемейн. Носикамик, вытащи палец из носа и делай то, что я сказал.

- Минуточку, - сказала ручка совсем другим голосом. - Геральт, это действительно ты?

- У меня сейчас закончится терпение. Да, это действительно я. Ну и что с того?

- Подойди к двери, - сказала ручка, выдыхая облачка пара. - Только ты. Я тебя впущу.

- Ну её к дьяволу. Я хочу поговорить с тобой, Геральт. Только с тобой. Извините, войт.

- А мне-то что, Мастер Ирион, - махнул рукой Кальдемейн. - Счастливо, Геральт. Увидимся позже. Носикамик! Чудище - в выгребную яму!

Ведун подошёл к дверям, которые приоткрылись, но лишь настолько, чтобы он смог протиснуться, и тут же захлопнулись за ним, оставляя его в полном мраке.

- Уже, - ответил странно знакомый голос. Эффект был столь неожиданным, что ведун пошатнулся и вытянул руку, чтобы схватиться за что-нибудь, но ничего не нашёл.

Сад цвёл бельм и розовым, пах дождём. Небо пересекала радуга, соединяя кроны деревьев с далёким горным кряжем. Домик посреди сада, маленький и скромный, утопал в мальвах. Геральт взглянул под ноги и увидел, что стоит по колени в траве.

- Ну иди же, Геральт, - сказал голос. - Я перед домом.

Ведун вошёл в сад. Обернулся, заметив слева какое-то движение. Светловолосая девушка, совершенно нагая, шла вдоль кустов, неся корзину с яблоками. Ведун пообещал себе больше ничему не удивляться.

Ведун встречал в своей жизни жуликов, выглядящих, как городские советники, советников, выглядящих, как нищие, служанок, красивых, как королевы, королев, напоминающих коров, и королей, похожих на жуликов. А Стрегобор всегда выглядел так, как и должен выглядеть чародей. Был высокий, худой и сутулый, у него были большие седые брови и длинный крючковатый нос. Вдобавок ко всему, носил чёрные длинные одежды с неправдоподобно широкими рукавами, а в руке держал длинный посох с хрустальным набалдашником. Ни один знакомый Геральту чародей не выглядел так, как Стрегобор. Что удивительней всего, Стрегобор и вправду был великолепным магом.

Они сели на крыльце, окружённом мальвами, в изящных креслах, рядом со столиком из белого мрамора. Нагая блондинка с корзиной яблок подошла, улыбнулась и пошла обратно в сад, покачивая бёдрами.

- И это иллюзия? - спросил Геральт, глядя ей вслед.

- Да, как и всё здесь. Но это, мой дорогой, иллюзия первого класса. Цветы пахнут, яблоки можно есть, пчела может укусить, а ее, - чародей показал на блондинку, - можешь...

- Правильно. Что ты здесь делаешь, Геральт? До сих пор истребляешь за деньги представителей исчезающих видов? Сколько получил за кикимору? Наверняка ничего, иначе не пришёл бы сюда. Подумать только, и ведь есть ещё люди, не верящие в судьбу! Разве что ты знал обо мне. Знал ведь?

- Нет, не знал. Меньше всего рассчитывал тебя здесь встретить. Если не ошибаюсь, раньше ты жил в Ковире, в такой же башне.

- Например, твоё имя. Кажется, теперь ты зовёшься Мастером Ирионом.

- Так звали создателя этой башни, умершего лет двести назад. Я решил, что нужно как-то отдать ему должное, занимая его место. Работаю здесь резидентом. Большая часть местных жителей живёт за счёт моря, а моя специальность, как тебе известно, это не только иллюзии, но и погода. Иногда шторм разгоню, иногда вызову, иногда западным ветром пригоню к берегам косяк трески. Жить можно. То есть, - грустно поправился, - можно было жить.

- Судьба многолика. Моя прекрасна снаружи и отвратительна внутри. Протянула ко мне свои кровавые когти...

- Ты ни капли не изменился, Стрегобор, - поморщился Геральт. - Всё так же бредишь с мудрым видом. Говори нормально.

- Ладно, - вздохнул волшебник, - если тебе так больше по вкусу, попробую. Я добрался сюда, прячась и скрываясь от жуткого существа, стремящегося меня уничтожить. Ничего не получилось, она меня нашла. Скорей всего, попытается убить меня завтра, скорей всего послезавтра.

- А, - спокойно сказал ведун. - Теперь понимаю.

- Мне кажется, грозящая мне смерть не произвела на тебя никакого впечатления?

- Что поделаешь, Стрегобор, - сказал Геральт. - Таков наш мир. Когда путешествуешь, чего только не увидишь. Двое мужиков режут друг друга из-за межи между полями, которые назавтра вытопчут кони дружин двух князей, задумавших друг друга убить. Вдоль дорог на деревьях висят петли, в лесу разбойники режут горло купцам. В городах на каждом шагу спотыкаешься о трупы в канавах. Во дворцах работают кинжалами, а на приёмах то и дело кто-нибудь валится под стол, синий от яда. Я привык. Так почему на меня должна производить впечатление угроза смерти, и к тому же твоей?

- И к тому же моей, - с иронией повторил Стрегобор. - А я считал тебя другом. Рассчитывал на твою помощь.

- Последний раз мы повстречались, - ответил Геральт, - при дворе короля Иди, в Ковире. Я тогда пришёл получить деньги за убитую амфисбену, державшую в страхе всю округу. А ты и твои приятель Завист обозвали меня шарлатаном, слепой машиной убийства и, если не ошибаюсь, пожирателем падали. В результате Иди не только ничего мне не заплатил, но и дал двенадцать часов, чтобы покинуть Ковир, а поскольку его клепсидра испортилась, я еле успел. А сейчас, говоришь ты, тебе нужна моя помощь. Говоришь, за тобой гонится чудовище. Так чего же ты боишься, а, Стрегобор? Когда оно нападёт на тебя, скажи ему, что ты любишь чудовищ, охраняешь и заботиться о них, чтобы ни один ведун - пожиратель падали не беспокоил их. Воистину, если после этого чудовище тебя распотрошит и сожрёт, оно окажется страшно неблагодарным.

Волшебник молчал, глядя в землю. Геральт засмеялся.

- Ну, не дуйся, как жаба. Говори, что тебе грозит. Посмотрим, что удастся сделать.

- Ты слышал о Проклятии Чёрного Солнца, Геральт?

- А как же, слышал. Только под названием Мания Безумного Эльтибальда. Так звали мага, который влип в историю, в результате которой несколько десятков девушек из древних родов были убиты или заточены в башнях. Вроде бы они были во власти демонов, связанных проклятием Чёрного Солнца, как на вашем жаргоне зовется обычное затмение.

- Эльтибальд вовсе не был безумен. Ему удалось расшифровать надписи на менгирах Дауков, на надгробиях некрополей Вожгоров, он изучил легенды и предания Боболаков. Все они говорили об одном и том же. Чёрное Солнце было предвестником скорого возвращения Лилит, известной также на Востоке под именем Нийа, и гибель рода людского. Дорогу для Лилит должны были открыть "шестьдесят девушек в коронах золотых, что кровью наполнят рек долины".

- Бред, - сказал ведун. - И к тому же не в рифму. Все настоящие пророчества рифмуются. Все знают, Стрегобор, чего тогда добивались Эльтибальд и Совет Магов. Вы просто использовали бред сумасшедшего, чтобы усилить свою власть, разбить союзы, нарушить родственные узы, вызвать падение династий, одним словом, подёргать за шнурки от кукол в коронах. А ты болтаешь о пророчествах, которые даже на ярмарке стыдно рассказать.

- Конечно, теории Эльтибальда можно и не доверять, а пророчества можно интерпретировать и иначе. Но как ты объяснишь чудовищные мутации среди девушек, рождённых вскоре после затмения?

- А почему нельзя и в этом усомниться? Я слышал прямо противоположное.

- Я присутствовал при вскрытии одной из них, - ответил волшебник. - Геральт, то, что мы обнаружили внутри черепа и спинного мозга, не поддаётся описанию. Какая-то багровая губка. Внутренние органы перепутаны, некоторых вовсе нет. Везде подвижные реснички, какие-то лиловые ошметки. Шестикамерное сердце. Две камеры практически атрофированы, но все же. Так что ты скажешь?

- Доводилось мне видеть людей с орлиными лапами вместо рук и волчьими клыками вместо зубов. Людей с лишними суставами, органами и чувствами. Всё это происходило из-за ваших магических штучек, Стрегобор.

- Говоришь, ты видел разные мутации, - поднял голову волшебник. - А скольких из них тебе довелось убить, выполняя свою работу? А? Дело в том, что можно иметь волчьи клыки и ограничиваться пуганием девушек в трактирах, а можно заодно иметь и волчий характер, убивая детей. А именно это происходило во многих случаях с девушками, рождёнными после затмения. Они склонны к злобе, агрессии, неожиданным вспышкам гнева и так далее.

- Ну, это о каждой бабе можно сказать, - усмехнулся Геральт. - Что ты плетёшь, Стрегобор? Ты спрашиваешь, сколько мутантов я убил, а почему тебя не интересует, сколько из них я расколдовал, освободил от заклятий? Я, презираемый вами ведун. А что сделали вы, могучие маги?

- В ход пошла высшая магия. И наша, и магия жрецов разных храмов. Все попытки заканчивались смертью девушек.

- Это свидетельствует против вас, а не против них. Стало быть, есть уже первые трупы. Я надеюсь, вскрытию подвергались только они?

- Не только. Не надо так на меня смотреть, ты и сам понимаешь, что эти трупы были не последними. Сначала мы решили уничтожить их всех. И убрали несколько... десятков. Все подвергались вскрытию. Одна - заживо.

- И после этого вы, сволочи, осмеливаетесь ругать ведунов? Смотри, Стрегобор, придёт время, когда люди поумнеют и доберутся до вас.

- Этот день наступит ещё не скоро, - едко заметил волшебник. - Не забывай, что мы действовали именно в интересах людей. Мутантки утопили бы в крови целые страны.

- Это говорите вы, маги, задирающие своей нос выше собственного нимба непогрешимости. Раз уж речь пошла об этом, ты, надеюсь, не станешь утверждать, что во время этой охоты на мутанток вы ни разу не ошиблись?

- Ну ладно, - ответил Стрегобор, замявшись на минуту, - буду честен перед тобой. Мы не раз ошибались. Очень сложно безошибочно их различать. Именно поэтому мы перестали их... убирать, и начали изолировать.

- Наши башни. Но это тоже оказалось ошибкой. Мы недооценили их, и многие сбежали от нас. Среди принцев, особенно младших, которым делать было нечего, а терять - и того меньше, появилась мода на вызволение красавиц, заключённых в башнях. К счастью, большинство свернуло себе шеи.

- Насколько мне известно, заключённые в башнях быстро погибали. Говорят, без вашей помощи здесь не обошлось.

- Клевета. Но действительно, они быстро впадали в апатию, отказывались от еды... Что интересно: незадолго перед смертью у них проявлялся дар ясновидения. Ещё одно доказательство мутации.

- Что ни довод, то всё слабее и слабее. Есть у тебя ещё что-то?

- Есть. Сильвена, владычица Нарока, к которой мы не смогли даже приблизиться, потому что очень быстро захватила власть. Теперь творятся в этой стране жуткие вещи. Фиалка, дочь Эвермира, сбежала из башни по верёвке из собственных кос и сейчас терроризирует Северный Велхад. Бернику из Тальгара освободил принц-идиот. Ныне, ослеплённый, сидит в подземелье, а наиболее типичным элементом пейзажа в Тальгаре является виселица. Есть и другие примеры.

- Конечно, есть, - сказал ведун. - В Ямурлаке, например, царит старик Абрад, имеет золотуху и ни одного зуба, родился лет за сто до затмения, а не может спать спокойно, если кого-нибудь не замучают в его присутствии. Вырезал половину своих родственников и перебил половину населения страны в неожиданных, как ты говоришь, вспышках гнева. Имеются и признаки агрессивного темперамента, в молодости его даже звали Абрад Насильник. Эх, Стрегобор, если бы можно было объяснить жестокости правителей мутацией или заклятием.

- И не подумаю. Тебе не убедить меня в своей правоте, а тем более в том, что Эльтибальд не был злобным безумцем. Вернёмся лучше к чудовищу, грозящему твоей безопасности. Должен тебе сказать, что после такого вступления эта история мне совсем не нравится. Но я тебя выслушаю до конца.

- Не будешь перебивать своими ехидными замечаниями?

- Что поделать, - Стрегобор спрятал ладони в рукавах одеяния, - тем больше это займёт времени. Так вот, началось всё в Крейдене, маленьком королевстве на севере. Жена Фредефалька, королева Крейдена, звалась Аридея и была мудрой и образованной женщиной. В роду у неё было немало адептов чернокнижного искусства, и должно быть, благодаря этому она обладала достаточно редким и могучим артефактом, Зеркалом Негалены. Как тебе известно, Зеркала Негалены служат в основном пророкам и оракулам, потому что безошибочно, хотя и замысловато, предсказывают будущее. Аридея нередко обращалась к Зеркалу...

- С обычным вопросом, как я думаю, - прервал Геральт. - "Кто на свете всех милее?" Насколько мне известно, все Зеркала Негалены делятся на услужливые и разбитые.

- Ошибаешься. Аридею больше интересовали судьбы страны. А в ответ на её вопросы Зеркало предсказало страшную смерть её самой и великого множества людей от руки или по вине дочери Фредефалька от первого брака. Аридея позаботилась, чтобы весть об этом дошла до Совета, а Совет выслал в Крейден меня. Не нужно, я думаю, добавлять, что первая дочь Фредефалька родилась вскоре после затмения. Я наблюдал за ней некоторое время. За это время она успела замучить канарейку и двух щенков, а также ручкой гребня выколоть глаз служанке. Тогда я провёл ряд проверок при помощи заклятий, и большинство показало, что она была мутантом. Я рассказал об этом Аридее, потому что Фредефальк ничего, кроме дочери, не замечал. Аридея, как я это уже говорил, была мудрой женщиной...

- Всё ясно, - снова перебил Геральт, - и наверняка она недолюбливала падчерицу. Предпочитала, чтобы трон унаследовали её собственные дети. О дальнейшем я догадываюсь. К сожалению, там не нашлось кого-нибудь, кто свернул бы ей шею. И тебе, при случае, тоже.

Стрегобор вздохнул, подняв глаза к небу, на котором всё также ярко сияла радуга.

- Я настаивал на том, что её нужно только изолировать, но королева решила иначе. Отправила девочку в лес с наёмным подонком, ловчим. Позже его нашли в зарослях, без штанов, так что нетрудно было догадаться, что там произошло. Она воткнула ему шпильку от брошки в мозг через ухо, скорей всего тогда, когда внимание его было занято чем-то совсем другим.

- Если ты думаешь, что мне его жаль, - буркнул Геральт, - то глубоко ошибаешься.

- Мы организовали облаву, - продолжал Стрегобор, - но девочки и след простыл. Мне же пришлось срочно покинуть Крейден, потому что Фредефальк начал что-то подозревать. Только через четыре года я получил новые известия от Аридеи. Она выследила девочку; та жила в Махакаме с семью гномами, которых убедила, что лучше грабить купцов на дорогах, чем засорять себе лёгкие в рудниках. Повсюду её звали Бестия за привычку сажать всех своих пленников на кол. Аридея несколько раз нанимала убийц, но ни один не вернулся. А позже желающих уже было не найти, потому что девчонка успела прославиться. Мечом владела так, что редкий мужчина мог ей противостоять. Я прибыл по вызову в Крейден, но лишь смог убедиться, что Ариден отравлена. Все считали, что это дело рук самого Фредефалька, высмотревшего себе супругу помоложе, но я думаю, что это Ренфри.

- Так её зовут. Отравила Аридею. Король Фредефальк вскоре после этого погиб при странных обстоятельствах на охоте, а старший сын Аридеи пропал без вести. Это наверняка тоже дело рук девчонки. Да и не была уже девчонкой - тогда ей исполнилось семнадцать лет, и выглядела уже совсем как взрослая.

- К тому времени, - продолжал волшебник, - она и её гномы наводили ужас уже на весь Махакам. Только вот однажды они повздорили, то ли из-за дележа добычи, то ли из-за очередности ночей на неделе, и порезали друг друга ножами. Гномы этой резни не пережили, а Бестия осталась цела. Но тогда я уже был на месте. Мы столкнулись с ней лицом к лицу, она вмиг узнала меня и поняла, какую роль в её жизни я сыграл в Крейдене. Геральт, я еле успел произнести заклятие, руки у меня тряслись, когда эта дикая кошка неслась на меня с мечом. Я упаковал её в глыбу горного хрусталя, шесть локтей на девять. Когда она погрузилась в летаргию, я забросил глыбу в рудник гномов и завалил штрек.

- Грубая работа, - прокомментировал Геральт. - Это можно расколдовать. Ты что, не мог её испепелить? Ведь знаешь столько миленьких заклятий.

- Я не мог. Не моя специальность. Но ты прав, я напортачил. Нашёл её какой-то принц-идиот, потратил кучу денег на контрзаклятие, расколдовал и с гордостью отвёз к себе, в какое-то бедное королевство на западе. Его отец, старый разбойник, проявил больше рассудочности. Спустил с сына шкуру, а Бестию решил расспросить о сокровищах, добытых вместе с гномами. Он ошибся только в одном: когда её нагую растягивали на дыбе, помогал ему его старший сын. Так уж вышло, что назавтра этот самый сын, уже круглый сирота, правил в том королевстве, а Бестия стала его первой фавориткой.

- Дело вкуса. В фаворитках она ходила недолго, до первого дворцового переворота, если можно так выразиться, потому что дворец тот больше напоминал скотный двор. Тогда выяснилось, что обо мне она не забыла. В Ковире на меня было совершено три покушения. Я решил не рисковать и переждать в Понтаре. Она и там меня нашла. Тогда я сбежал в Ангрен, но она снова меня выследила. Не знаю, как ей это удается, следов я не оставляю. Должно быть, это свойство её мутации.

- А что тебе мешало снова замуровать её в хрусталь? Угрызения совести?

- Нет. У меня их не было. Но оказалось, что она приобрела устойчивость против магии.

- Возможно. Достаточно иметь подходящий артефакт или ауру. Можно это и объяснить прогрессирующей мутацией. Я сбежал из Ангрена и укрылся здесь, на Лукоморье, в Блавикене. Целый год жил спокойно, но она снова меня нашла.

- Да. Я видел её в кристалле, - волшебник поднял посох. - Она не одна, а во главе банды, значит, замышляет что-то серьёзное. Геральт, мне уже некуда убегать, я не знаю мест, где можно спрятаться. Да. И ты не случайно прибыл сюда именно сейчас. Это судьба.

- Я убиваю за деньги, но только чудовищ. Всю эту мерзость, грозящую людям. Ужас, вызванный чарами и заклятиями таких, как ты. Но не людей.

- Она не человек. Это именно чудовище, мутант, кровожадный безумец. Ты привёз сюда кикимору. Бестия хуже кикиморы. Кикимора убивает от голода, а Бестия ради удовольствия. Убей её, а я заплачу тебе столько, сколько пожелаешь, в разумных пределах, конечно.

- Я уже сказал тебе, что считаю бредом все эти истории о мутациях и проклятии Лилит. Девушка имеет с тобой старые счёты, и я в это мешаться не буду. Обращайся к войту, к городской страже. Ты же городской маг, и тебя охраняет городское право.

- Плевал я на войта и его помощь! - взорвался Стрегобор. - Мне не нужна защита, я хочу, чтобы ты ее убил! В эту башню не войти никому, я здесь в полной безопасности. Но не могу же я сидеть в башне до конца своей жизни! Бестия не отступится, пока не погибнет, я в этом уверен. Так что, я должен сидеть в этой башне и ожидать смерти?

- Они же сидели. Знаешь что? Надо было оставить охоту на девушек другим, более могучим чародеям, надо было предвидеть последствия.

Волшебник молчал. Искусственное солнце на искусственном небе даже не приблизилось к зениту, но ведун знал, что в Блавикене уже смеркается. Почувствовал голод.

- Геральт, - сказал Стрегобор, - когда мы слушали Эльтибальда, многие из нас сомневались. Но мы решили избрать меньшее зло. Теперь я прошу тебя о таком же выборе.

- Зло - это зло, Стрегобор, - серьезно сказал ведун, вставая. - Меньшее, большее, среднее - всё равно, пропорции здесь условны, а границы неясны. Я не святой отшельник, и в своей жизни творил не только добро. Но уж если мне приходится выбирать между одним злом и другим, я предпочитаю не выбирать вовсе. Мне пора. Завтра увидимся.

- Может быть, - ответил волшебник, - если ещё успеем.

ИНТЕРЕСНЫЕ СТАТЬИ

Фантазия в мифологии североамериканских индейцев

Якубовский М., Битюцкий С. «Мы не одни!»

Константинова Э. Экология и научная фантастика

Харламов И. Советская кинофантастика

Геннадий Григорьевич Голобоков